Лина Богданова
– «Сегодня
мамин праздник, сегодня мамин день», – напевала Маша давнюю детскую песенку,
вытягивая из гипермаркета тележку с провизией. – Да будет так! Давно пора,
между прочим. А единственная горячо любящая доченька не сподобится никак!
Теперь сподобится. К празднику она начала
готовиться неделю назад. Вымыла квартиру чуть ли не до блеска. Сменила тюль на
окнах. Пересадила цветы в новенькие кашпо.
– И
зачем столько хлопот? – удивлялась мама. – Подумаешь, праздник. Сядем рядком, поговорим
ладком. Телевизор посмотрим. Подружкам позвоним.
Маша загадочно улыбалась, продолжая свою
маленькую революцию. Все дело в том, что восьмого марта у мамы был день
рождения. В этом году юбилей – шестьдесят. Значимая дата. Ее роднулечка лишь
сейчас отважилась выйти на заслуженный, как принято говорить, отдых. А до
того почти сорок лет отдала пятой
детской поликлинике.
Мамины
пациенты до сих пор забегали на «огонек» со своими проблемами. Кому
консультация нужна, кому – рецепт от затяжной простуды. На улице
раскланивались. В общественном транспорте место уступали. Уважаемый в городе
человек. Врач высшей категории. Кандидат медицинских наук. Почетный донор.
Вот только в личной жизни не сложилось.
Давным-давно. Встретился на мамином пути красивый, сильный и умный. И затерялся
на бескрайних просторах Вселенной. Оставив
недоумение в душе и Машу под сердцем. Бывает. И винить по большому счету
некого. То ли характерами не сошлись, то ли не поняли друг друга. Поди теперь,
разберись.
Теперь
Маша составляла всю личную жизнь мамы. И собиралась ее составлять еще долго.
Потому как и у нее не сложилось. Муж ушел через три года после свадьбы. Даже
ребеночка не оставил. Все оттягивал куда-то. То диссертация. То выгодный
зарубежный контракт. Хотя на обратной стороне Луны ребеночка завести
сумел-таки. В кратчайшие сроки. Возможно, и не одного. Только Маша
переключилась на более достойные объекты наблюдения.
Защитилась. Перевелась из своей поликлиники на
университетскую кафедру. Занялась наукой. Теперь вот до докторской доросла.
Какая уж тут личная жизнь! Ей и так хорошо. С мамой. И с кафедрой.
Профессор
Калинкин смешал ее карты за один день. Просто вошел. Просто познакомился.
Моложавый. Подтянутый. Обаятельный. Энергичный. С хорошим чувством юмора.
– Скажи
прямо – сексапильный! – закатила глазки
ее соратница и приятельница Любаша. – Шона О ‘Коннери так напоминает…
Маше профессор Калинкин Шона О‘Коннери не
напоминал. Да и не сложилось бы у нее с этим самым Шоном. Но девичье сердечко,
не смотря на отсутствие тревожных сигналов, забилось сильнее. Да и как не
забиться: помимо того, что новый проректор оказался ее референтом на защите, он
вполне подпадал под категорию перспективных женихов. Та же Любаша после ухода
профессора выложила тщательно скрываемую (не иначе как для себя припасала)
сенсацию – Калинкин не женат.
– Может,
давай свои эксперименты свернем на время, – делилась далеко идущими планами
заведующая лабораторией, – и предложим новенькому свои услуги. С нашим-то
опытом! Да мы его за пару недель до ЗАГСа очаруем.
– А
делить как будем? Двоеженство пока у нас не вводили, – съязвила Маша.
– А на
кого Бог пошлет! – махнула рукой хроническая оптимистка. – И, чур, без обид!
Один настоящий мужик все лучше, чем полное их отсутствие! Чуть что – будешь у
меня свидетельницей!
– А
чуть что – ты у меня!
Заговор
удался: через три недели профессор увлекся анализом ДНК и почти не выходил из
лаборатории. Машина докторская почти лежала у нее в кармане. Ко всему прочему,
Сергей Сергеевич оказался приятным собеседником, ненавязчивым джентльменом и
любителем длительных прогулок на свежем воздухе.
– Еще
одно достоинство – и я тебя задушу, – процедила сквозь зубы поверженная
соперница. – Надо же – себе на беду пригрела змею на груди. Ну, Машка, погоди!
Я тебе устрою свадебку. Да с сюрпризом…
– Сама
предложила: без обид, – напоминала ей Маша день ото дня, всерьез опасаясь за
собственную безопасность. – Никто никому не навязывался. Само собой все
сложилось. Да и до свадьбы еще не близко. Может, он к тебе переметнется. А
может, на секретаршу свою западет. Между нами кроме милых задушевных бесед и не
было ничего. Пока…
– Давай
уж без намеков, – картинно всхлипывала безутешная Любаша и возвращалась к
выполнению должностных обязанностей. – Подумаешь, профессор! Да тут недавно
академик забегал…
Познакомить маму с Калинкиным Маша решила
именно восьмого марта. Она искренне верила, что мамино счастье заключается в ее
благополучии. Видный жених для мамы станет приятным сюрпризом. Так уж повелось
– Машино счастье – мамино счастье. И
наоборот.
Она
подобрала момент и пригласила Сергея Сергеевича в гости:
– Я
лимонник фирменный испеку. Мама курицу с грибами приготовит. Знаете, у меня
чудесная мама! Наша коллега, к тому же…
– Не
хотелось бы навязываться, – смутился седовласый Машин избранник, – может, в
ресторан нагрянем? И маму пригласим!
– Ну уж
нет! Вы просто обязаны оценить ее кулинарные способности. Мама недавно на
пенсии, готовит в охотку. За сорок лет успела соскучиться.
– Почему
за сорок?
– А
потому что в один прекрасный момент у нее отбили любовь к кулинарии. С тех пор
приходилось все праздники в общепите справлять. Теперь вот наверстываем
упущенное…
– И
все-таки…
О, она не собиралась выпускать из рук птицу
своего долгожданного счастья! Потом сама себе не простит. Не говоря уж о маме.
Она просто обязана порадовать ту. Хотя бы в день рождения! Преподнести самый
важный и самый дорогой подарок – счастье любимой дочери. На блюдечке с золотой
каемочкой.
Да будет брак! Пусть не по любви – по
элементарному расчету. Будущий доктор наук не может ошибиться в расчетах! Все
одно к одному – умный, красивый, интеллигентный. Референт к тому же. Разве что
не академик. Но не факт, академиками, между прочим, не рождаются.
Что еще? Да многое! Маше было хорошо с
Сергеем. Просто гулять. Просто корпеть над пробирками. Просто говорить. Просто
слушать. Похоже, все давнишние представления о любви с возрастом принимают иные
очертания и симптомы. Когда-то она определяла серьезность чувств по мурашкам,
ни с того ни с сего вдруг появляющимся где-то под коленками. Насекомые неслись
вверх, стремительно размножаясь по пути. В течение долей минуты эта холодящая
окрестности стихия достигала солнечного сплетения и так же стремительно
превращалась в тугой горячий комок. Затем следовала молниеносная потеря
сознания. Переход в невесомое состояние. Взрыв эмоций. И возвращение к
реальности. Сильной. Яркой. Уверенной в себе. И в нем…
– Подумаешь,
симптомы, – уверяла себя Маша, заканчивая последние приготовления к визиту
дорогого гостя, – случилось-то раза три. И все три – без толку. До замужества
лишь однажды дошло. И то на короткий период. Не надо нам коротких. Нам бы раз –
и навсегда. Для себя. И для мамы. Вот любушка моя обрадуется! А вдруг до
ребеночка у нас дойдет… голова кругом. А вы – симптомы…
Маша прислушалась к шуму за стеной – мамины
подруги пришли за час до назначенного. Как, впрочем, всегда. Никак не
наговорятся, кумушки.
– Оно и
к лучшему, пускай созревают до главного подарка, – шептала Маша, украшая салаты
и заливное перед подачей на стол. – Там уж им не до бабских сплетен будет!
Небось, опять свою любимую «Иронию судьбы» вспомнят. И запоют в три голоса:
«Горько!» В принципе, я не против.
Звонок в дверь застал ее между гостиной и
кухней. Не бросать же блюдо с заливным в прихожей. Пусть уж мама сама примет ее
подарок. А там уж…
– Мамуля,
открой, пожалуйста, – жалобно затянула она, внося кулинарный шедевр в комнату.
– Наверное, это ко мне.
И подчеркнуто старательно взялась за установку
блюда на праздничном столе.
Сердце подпрыгивало в груди целлулоидным
мячиком на резинке. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Как же приятно, оказывается,
устраивать такие вот сюрпризы своим близким…
Она поставила заливное в центре. Немного
подумала и сдвинула чуть влево. Подумала еще… И чего они там возятся так долго?
Ну же… Ну…
– Девочки,
мои дорогие… – что-то в голосе мамы заставило Машу обернуться.
И
забыть о заливном. Раз и навсегда.
В
дверях стояла… Маша. Нет, не Маша, но
очень похожая на нее девушка. Раскрасневшаяся, взволнованная. Потрясенная
обрушившимся на нее счастьем. Но как же…
Маша растерянно оглянулась. Мамины подруги
застыли группкой снежных баб прямо на диване. А мама… Изумленный взгляд
вернулся к двери. Девушка светилась глубоким внутренним светом. Серебристые
кудряшки чуть подрагивали на порозовевших ушках. Синие глаза лучились ярким
северным сиянием. Мама… такая молодая,
такая красивая… Такая счастливая…
– Я вам
потом все объясню, хорошо? – прошептала мама, прижимая руку к груди стоящего
рядом мужчины. – Да вы многое и сами знаете. Девочки, знакомьтесь, это мой
Сережа. Тот самый… Да… Машенька, поди сюда…
Мой? Что значит: мой?! И почему сразу: Сережа?
И почему поди, когда не хочется…
– Машенька,
ну же… Маша… Ну что же ты? Растерялась… Ну, ничего. Ничего, я тебе все потом
объясню. А пока вот, познакомься – это твой папа…
Тысячи хлопушек в один момент разорвались
совсем рядом. Оглушили. Засыпали легкомысленными разноцветными кружочками.
Увлекли вверх. В тонущее в сумерках небо. Дальше. Еще дальше. К спящим в
ожидании ночи звездам. В вечную мерзлоту Вселенной.
Самое
время! Давно пора заморозить чувства, а заодно и мысли. Чтобы ничего не видеть,
ничего не слышать, ничего не помнить…
Отец… папа… Сергей Сергеевич. А как же
свадьба? Как же ребеночек? Как же мамин день? Как же их общее счастье? Такое
понятное и такое близкое… А еще такое удобное…
– Простите,
можно и мне подключиться? Даже неловко как-то, что ж ты, дядюшка, не
предупредил, что мы в гости идем?
– Да я
и сам толком не знал, что к чему, – раздалось в необъятных просторах Вселенной.
Тихий,
до горечи знакомый голос. Сергей… Сергей Сергеевич… папа…
– Вы уж
простите нас, Машенька как-то неопределенно выразилась. Я думал, женский день. Поздравлю,
посидим часок, и Толик меня на дачу увезет. К друзьям. Мальчишник у нас, такое
дело. А тут… Тут Марина… Мариночка… радость моя…
– Мариночка?
Ну, ты даешь, дядюшка! Не ожидал… Простите, девушка, шампанское куда поставить?
И фрукты…
Маша
с трудом опустилась на грешную землю. Ослепленный взрывом взгляд сфокусировался
на серебристых висках. Прополз по четко очерченной скуле. Зацепил яркие, чуть
прищуренные серый глаз, пухлые губы…
Под коленками заворочались муравьи. Один,
второй, третий… Муравьиная армия готовилась к новой атаке. Опять промашка? Не
может быть! В мамин день никаких неприятностей быть не может. В любом случае
Маша этого просто не допустит. Толик? Что ж, пусть будет Толик. Им, муравьям,
виднее. И почему это мамино счастье не может быть счастьем Машиным, раз уж
наоборот срабатывает безотказно?
– Горько!
– опомнились, наконец, подруги.
07.01.2015