РЖАВОЕ СЕРДЦЕ
На моем письменном столе стоит твоя фотография. Она в красивой
золоченой рамке, только эта рамка совсем не вяжется с лицом на фотке:
угрюмым и недоверчивым. Мне показалось, что позолота на рамке стала
тускнеть, будто бы ее посыпали пеплом.
Я смотрю на фотографию и не понимаю, что у нас было: любовь, иллюзия
или его величество случай.
У нас был служебный роман. Заступила первый раз на дежурство молодая
медсестричка, полная уверенности, задора и оптимизма. И ты ей помог. А
потом мы пили кофе в ординаторской и болтали о всяких пустяках.
Я знаю, что сделаю с твоей фотографией: вытащу из рамки , разорву на
мелкие кусочки и выкину их. Пусть их подхватит попутный ветер. Но в тот
день ветра не было. Я посмотрела вниз из окна и увидела веселую зеленую
травку и цветущие тюльпаны. Нет, мелкие куски бумаги все испортят. Они
совсем не вписываются в сей пейзаж.
А дальше – глубже. Наши отношения развивались стремительно.
Поступали тяжелые больные, я старалась каждому уделить внимание, и
попросту сбивалась с ног. Ты мне помогал морально и физически, отпаивал
чаями со сладостями, успокаивал, как мог. Несмотря на тяжелые дежурства,
мы сидели полночи в ординаторской либо на посту и разговаривали,
разговаривали, разговаривали. Ты гладил мои руки, согревал их своим
дыханием и просил не перетруждаться. Я знала, что ты женат и
воспитываешь двух дочерей. Но я не предавала этому никакого значения.
Нет, я не собиралась строить свое счастье на чужом несчастье. На несчастье
можно построить только несчастье. Но ты говорил, что в семье чужой. И я,
словно утопающий за соломку, схватилась за эту фразу. Жена не понимает, а
я пойму!
Я знаю, что сделаю с твоей фотографией: безжалостно ее сожгу. Где-то
читала, что если ты хочешь забыть человека - похорони его где-то в глубине
своей души. Боже, я как представила, что в глубине души находится
бесхозная могила… Ужас! Никогда такого не сделаю. В глубине моей души
цветет сад, который я постоянно поддерживаю, холю, лелею, поливаю
чистой водой, хорошими воспоминаниями и делами, творчеством,
приятными встречами. Не надо устраивать кладбища в недрах души, не надо
справлять поминки по ушедшей любви, не надо сооружать памятники чему-
то недостойному. И нельзя цветущую землю посыпать пеплом.
Но это понимаю сейчас. А тогда наши отношения достигают апогея, и ты
вдруг говоришь: « Мы останемся просто друзьями». Резко, прямо, в лоб. У
меня из-под ног ушла земля. Наши дежурства не совпадали, я не жила…
А потом ты позвонил мне домой и попросил прощения и разрешения
встретиться на стороне. Я обрадовалась, собрав все осколки разбитой чаши
любви. Я склею эту чашу. Пусть не буду из нее пить, поставлю на самое
видное место и буду беречь от того, чтобы она не упала и не разбилась вновь.
Наш служебный роман стал явью. Узнала твоя жена. Ты начал видеть во
мне только недостатки, что фигура не идеальна, что я трачу много денег на
свои наряды, что ярко крашусь и читаю не те книги. Попытался прикрикнуть
на меня. Но ты не знал одного, что я никому никогда не позволю относиться
к себе, как к собственности, как к половой тряпке. Господи, да я же
фактически и превращалась в тряпку, когда бежала на первый твой зов, когда
выслушивала неодобрительные слова о жене и дочерях. Я заметила, что у
тебя нет друзей, что ты носишь потрепанную одежду, старомодную оправу
очков, что ты – зануда, не способный улыбаться и радоваться жизни. Ты
хотел меня превратить в свое подобие?!
Я тебе высказала все на одном дыхании. Позже, я узнала, что ты
попытался сойтись с другой женщиной, но она тебя не поняла. Тебя вообще
никто никогда не понял за прожитый отрезок жизни. Потому что, тебе тесно
с самим собой. Потому, что ты не понимаешь и не любишь сам себя. Потому
что, сердце у тебя ржавое. А к ржавому сердцу подойдет только ржавый
ключ.
Я знаю, что сделаю с твоей фотографией: верну ее тебе!
Вытащила фотографию из золоченой рамы, и увидела, что рамка засияла.
Я себя ощутила юной, бегущей за шлейфом утренней холодной зари.
Светлана ЧАРНАЯ