Жди меня
Эта любопытная история связана со строительством Северо-Крымского канала. Она случилась со мной в начале 60-х годов, когда судьба, а точнее работа, занесла меня в небольшой поселок в Крыму. Какие у вас возникли образы, когда вы прочли слово Крым? Конечно, теплое Черное море, голубое небо, горячий песок и веселый смех отдыхающих. Нет, этот поселок не находился на берегу Черного моря, в нем не было даже самой маленькой речки или хотя бы захудалого пруда. Совсем не тот Крым. Сухая, потрескавшаяся от зноя, земля.
Я заранее попросил заказать мне место в гостинице и получил ключ у молодой дежурной, которую, как мне сказали, звали нерусским именем Марлен. Что за странное имя? Может быть, оно сделано из двух фамилий: Маркса и Ленина? Спросить я постеснялся, тем более, что не получил при встрече приветливую улыбку, какая обычно бывает у дежурных в гостинице. Похоже, эта работа ее тяготит.
- Пожалуйста, берегите воду, - попросила Марлен, вручая мне ключ, - не оставляйте отрытыми краны. Не забудете?
Я пообещал. Цель моей поездки была выяснить какая техника нужна для строительства Северо-Крымского канала, сделать съемки рельефа местности и определиться со сроками. Вечером я решил прогуляться по незнакомой улице, узнать, где можно поесть, достать свежих фруктов, отправить письмо, позвонить домой, купить тетради и ручки, да мало ли нужд у командировочного!
Мое внимание привлекло большое ярко освещенное здание, которое оказалось Домом культуры. У входа толпились люди, и я узнал, что сегодня состоится премьера спектакля “Жди меня”. Кто-то мне сообщил, что пьесу написал здешний житель, а играть будет местный театральный коллектив. В небольшом зале я нашел свое место, соседи смотрели на меня с любопытством, видно многие тут знали друг друга.
Пьеса состояла из трех действий. Время первого действия - июнь 1941 года. Влюбленные Таня и Ваня только что окончившие школу мечтают пожениться, но начинается война и парень идет воевать. Невеста плачет и обещает его ждать. Во втором действии поселок занимают немцы, и Таня сходится с немецким офицером. В третьем действии по окончании войны возвращается Ваня и узнает что его любимая жила с немцем. Он решает ее застрелить. Занавес.
Хотя после войны прошло почти двадцать лет, но военная тема все еще не уходила со страниц советской литературы. Только что вышла повесть «А зори здесь тихие», и я не очень удивился, что эта пьеса тоже связана с войной. Но почему ее написал местный житель и, судя по всему, события, показанные в пьесе, произошли в этом же поселке – тут была какая-то загадка. Под дружные аплодисменты в первом ряду встал средних лет мужчина в сером костюме и поклонился.
- Это автор, - прошептала сидящая со мной рядом соседка.
_______
На следующий день, мне дали машину, и я поехал осматривать местность. Лицо шофера мне показалось знакомым - это был тот самый человек, что был в сером костюме. Теперь он был в рабочей одежде, но я его узнал. Его звали Алексей. Мы объездили ряд поселков, и сделали геодезическую съемку нескольких полей. Я стоял у теодолита, а Алексей ходил с рейкой. Потом мы менялись, и рейку носил я. Когда мой блокнот заполнился рядами цифр, я пригласил его перекусить в чайной и купил бутылку вина. Меня интересовал этот человек.
- Я смотрел вашу пьесу, - сказал я, - столько лет прошло, а вы не можете забыть войну.
- Я ее не забуду никогда, - сказал Алексей после второй рюмки, - это ведь история про меня! Это я ушел на войну в 18 лет и Наташа поклялась меня ждать.
- Про вас!?
- Об этом знает все наше село. Вы поселились в гостинице? Значит, вы видели нашу дочку Марлен. Это не моя дочка. Вернувшись с войны, я женился на Наташе и девочку удочерил. Вы обратили внимание, что она ни разу не улыбнулась? Я пообещал Наташе не вспоминать о войне и слово свое не сдержал. Она не пошла смотреть мою пьесу. Война сломала многие судьбы. Наташе еще повезло. Вы знаете, этот немец ей посылает из Германии деньги. Первый перевод я разорвал в клочки, второй Наташа получила без меня, она купила дочери красивую шубку, и я смирился. Я ведь, действительно, хотел Наташу застрелить, она это знает. Когда я вернулся после войны, я не знал, живы ли мои родители, они ведь тоже оставались в оккупации. Они выжили благодаря саду и огороду, разводили кур, мама у меня очень экономная. И им помогали добрые люди: утром на их крылечке появлялись то пара буханок хлеба, то крынка молока, то банка крупы. Еще не высохли у меня на щеках мамины бесчисленные поцелуи, как я собрался к Наташе. Вы, конечно, помните стихотворение Константина Симонова «Жди меня», я знаю его наизусть.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,
Просто, ты умела ждать,
Как никто другой.
Я прошел всю войну без единой царапины, вот как Наташа меня ждала, думал я. Как я смогу ее отблагодарить?
- Ты куда, - спросила мама.
- К Наташе.
- Не ходи. Забудь про нее. Она жила с немецким офицером.
- Неправда, - закричал я, - этого не может быть!
- Это правда. У нее даже есть немецкая дочка, - сказала мама.
Вас охватывало когда-нибудь настоящее бешенство? Для этого надо видеть столько горя, столько смертей и столько пожаров, сколько за четыре года видел я. Я нарочно одел свою военную форму, незаметно от родителей положил в карман заряженный револьвер. Когда я шел по улице, все от меня шарахались в сторону. В ее дом я вошел без стука, рванув дверь так, что она чуть не вылетела из петель.
Наташа сидела за столом и кормила дочку. Я подошел к столу и положил на него револьвер. Она прочла в моих глазах свой приговор, встала и тихо сказала:
- Я знаю, зачем ты пришел. Я сейчас вернусь.
Она вернулась без ребенка.
- Я готова, - сказала она, - стреляй.
- Нет, сначала расскажи, немецкая подстилка, как ты меня ждала, - сказал я.
- Ты хочешь услышать мое последнее слово? Хорошо, только это вряд ли что-то изменит. Когда уходили наши, я осталась: больная мама была прикована к постели. На другой день в поселок вошли немцы. У нас поселился офицер, звали его Герман. Я думала он меня изнасилует в первую же ночь, но я ошиблась. Он был из интеллигентной семьи, держался вежливо, немного говорил по-русски и называл себя квартирантом. Герман не был военным, его прислали определить можно ли дать воду в Крым. Целые дни он пропадал на полях, делал какие-то съемки. Похоже, немцы собирались строить канал. Он, конечно, понял, что мы голодаем и регулярно давал нам деньги, называя это платой за квартиру. Я стирала его рубашки и готовила ужин. Как-то раз он обнял меня, но я высвободилась, и он не настаивал. Потом он привел к маме немецкого врача. Врач ее осмотрел и выписал лекарство. Маме стало лучше. Моих двух подруг угнали в Германию, а меня не тронули, конечно, благодаря ему. Я немного помогала твоим родителям. Они этого не знают. Ты не жил в оккупации и не можешь понять, что это такое. Я не смогла ему отказать.
- Это все?
- Все. У нас родилась дочка, и он назвал ее Марлен в честь немецкой артистки Марлен Дитрих. Когда немцы уходили, он позвал меня с собой. Он сказал, что у его родителей я смогу прожить до конца войны. Он сказал, вернется твой парень и тебя убьет. Я не согласилась. Еще спрашивают последнюю просьбу перед казнью, не так ли? Леша, позаботься о моей дочке, она ни в чем не виновата. А теперь стреляй.
Она встала и подошла ко мне совсем близко, и с минуту мы смотрели друг другу в глаза.
Забытое имя Леша, так она называла меня, когда мы учились в 10-м классе, подняло бурю в душе. Я носил в кармане ее фотографию всю войну, и услышал голос той самой десятиклассницы, что на фотографии. Меня сразил ее покорный тон и готовность ответить за то, в чем она не виновата. Я понял, что все равно ее люблю, молча, спрятал револьвер, повернулся и ушел. Вскоре мы поженились. У нас нет детей, и Марлен зовет меня папой. Когда она узнала историю своего рождения, то перестала улыбаться. Местные ребята не хотят знаться с немкой, как ее зовут в поселке. Наташа предлагала уехать, но у меня тоже старые и больные родители. У них собственный дом, в котором они прожили свой век. Так мы здесь и остались…
На другой день Алексей принес три синих папки.
- Я рассказал Наташе, чем мы занимались, и она достала на чердаке три папки, которые лежат с самой войны, - сказал он, - это записки того немецкого офицера. Немцы уезжали в спешке, и он ничего с собой не взял. Посмотрите, похоже, он занимался тем, что делаем мы с вами - делал съемки полей. Возьмите эти папки, может они вам пригодятся.
Весь следующий день я сидел в гостинице и изучал содержимое синих папок. Там лежали старые карты Крыма, на которых карандашом были помечены варианты трассы будущего канала, приведены расчеты расхода воды, результаты геодезической съемки за два года работы. Все записи были сделаны аккуратным каллиграфическим почерком, все листки и таблицы пронумерованы. Я изучал немецкий язык только в школе и все позабыл. Надо посмотреть с переводчиком. Похоже это настоящий клад!
В день отъезда я рассчитался за гостиницу и вручил Марлен букет цветов.
- У вас прекрасная гостиница, - сказал я, - вы можете дать фору иным столичным отелям.
Она взяла букет и еле слышно сказала: - Спасибо.
- Марлен, - я впервые назвал ее по имени, - я не забыл вашу просьбу и все время экономил воду. Но скоро у вас будет много-много воды. Передайте мою благодарность вашему отцу, он мне очень помог.
Надо было сказать как-то иначе. Какому отцу? Что она подумала?
- Я передам, - серьезно сказала Марлен, - счастливого пути…
___
Через несколько лет я снова приехал в Крым на торжественное открытие Северо-Крымского канала. В той же гостинице меня регистрировала незнакомая женщина.
- А что, Марлен уже здесь не работает? – спросил я.
- Она уволилась. Из Германии за ней приехал ее отец. Он миллионер. Везет же людям.
Открытие канала состоялось в присутствии множества гостей. Трибуну заполнили члены правительства. На Перекопском валу грянул взрыв и днепровская вода пошла в Крым. Началось награждение строителей, среди которых был Алексей. Он сошел с трибуны и присоединился к группе людей, и я увидел Марлен. Она разговаривала со стоящим рядом высоким седым мужчиной, который аплодировал вместе со всеми. Они действительно были похожи, отец и дочь. Марлен почувствовала мой взгляд и наши глаза встретились. Она меня узнала и улыбнулась. К ней вернулась улыбка, подумал я…
Недавно прочел я в газетах, что Украина перестала подавать воду в Северо-Крымский канал. Высохло русло, над строительством которого трудился весь советский народ, куда я сделал свой посильный вклад и где у меня были такие незабываемые встречи. Наверное, сегодня опять очередная дежурная в гостинице, как когда-то Марлен, говорит новому постояльцу, вручая ему ключ:
- Пожалуйста, берегите воду, не оставляйте отрытыми краны. Не забудете?
Ефим Шейнис
Торонто