Что капля в сравнении с беспредельной пучиной,
то настоящая жизнь в сравнении с будущим.
Святитель Иоанн Златоуст
У всех пассажиров самолета настроение моментально стало весенним. Все сразу зашумели, где-то раздавался смех, кто-то стал готовиться к выходу. И только опытные путешественники останавливали «торопышек»: посадочная полоса в Симферополе была такая длинная, что можно было собрать вещи не один раз. Но всем, прилетевшим оттуда, где зима была настоящая, – с морозами, снегами, метелями - хотелось туда, где было тепло, сияло солнце, и ветер был не обжигающий, а мягкий, нежный. Не ветер, а ветерок.
И только двое – мужчина и женщина средних лет - не спешили к выходу. Они не улыбались, не общались с соседями, да и друг с другом они почти не переговаривались. Сложно было определить их возраст. Им можно было дать, как сорок пять, так и шестьдесят лет. Сложно было бы определить и их эмоциональное состояние. Но горе, которое объединяло их, проглядывало во всем: в тусклых глазах, в губах, сжатых в одну жесткую линию, в глубоких морщинах у него и в сетке мелких морщинок у нее. От них веяло холодом, смертью, горем, несчастьем. И чем-то еще…
Получив багаж, благо в Симферополе все это происходит быстро, без проволочек, Он и Она направились к такси, не выясняя цен, молча сели в машину. Они прибыли туда, где должны поставить точку в истории, которая началась 15 лет назад.
***
Дашеньке исполнилось пять лет. Лучезарное счастье, которое родители ждали столько лет. Никто уже и не верил, что Мария станет матерью, а Павел отцом – ни родители, ни друзья, ни врачи. А вот оно, счастье, бегает по комнате, заливается заразительным смехом. Рыжие волнистые волосы, зеленые глазенки, белоснежная кожа – ангел, да и только. От девчушки невозможно было отвести глаз. На день рождения девочки пришли друзья, многочисленная родня. Торт, свечи, шампанское. Пили за здоровье и счастье именинницы, за родителей, ну, и как на Руси ведется, – за все хорошее.
И, наконец, пришло время самого праздничного действия – в торт воткнули свечи, и… Даши не было нигде – ни в гостиной, ни в детской, ни на кухне… Всей толпой, вмиг протрезвевшей, выскочили на улицу – никого. Снег скрипел под ногами, звезды неестественно ярко сияли на небе. И тишина. Тишина наполняла людей ужасом. Ужасом чего-то страшного.
Дашу нашли спустя час. Мертвую. В дровяном сарае у соседей. Белая заячья шубка была вся в крови, валенки и шапка были разбросаны по полу. Большая кровопотеря, мороз способствовали быстрой смерти девочки. Но, как констатировал патологоанатом, у Даши не было шансов на жизнь, так как внутренние повреждения были «несопоставимы с жизнью».
Дашеньку хоронили через пять дней. Все ждали, что Мария сможет прийти и проститься с дочерью. Не пришла. Психика женщины не смогла смириться с утратой. Сработали внутренние механизмы защиты, и мозг Марии отключился. Она смотрела на потолок и в разводах побелки видела дочурку в белой шубке, белой шапке, белых валенках и ярко красный шарф. Здесь происходил сбой – мысли начинали метаться в голове, а потом раз - и женщина засыпала. Казалось, кто-то сверху охранял ее жизнь. Кто-то не давал ей переступить ту черту, которая отделяет нас от мира иллюзий.
Павел за эти дни превратился в старика: дочь зверски убита, жена в психиатрической больнице, мать Павла на третий день после трагедии просто не проснулась, умерла во сне. И хоронить ему пришлось самому и дочь, и мать.
Мужчина был благодарен соседям – Ирине и Илье, с которыми дружили вместе не один год, со студенческой скамьи. Все они были врачи. И свадьба-то у них была в один день. Только их сыну Грише было уже 16, а дочка Павла и Марии родилась спустя 10 лет после свадьбы. Практически Ирина и Илья взяли на себя все хлопоты по похоронам, поминкам, оформлению документов.
На поминках милиция арестовала сына Ирины и Ильи – Григория.
***
«Гриша изнасиловал Дашу? Этого не может быть! Он не такой!», - теперь на грани безумства была Ирина. Но экспертиза все подтвердила, а Григорий сознался. Илья присутствовал на следственном эксперименте. Он слушал сына как отец, врач, мужчина. Когда рассказ сына подошел к моменту изнасилования, он развернулся и ушел. Говорят, что медики-циники. Но это было слишком даже для него – хирурга со стажем.
Не дождавшись суда, Ирина и Илья уехали из районного центра. Жить здесь они не могли. Не могли работать врачами – больные просто перестали ходить к ним на прием, не могли спокойно пройти по улице – вслед неслись проклятия, не могли зайти в магазин, библиотеку, аптеку – их просто не обслуживали.
И даже в церковь батюшка не пустил. Строго посмотрел в глаза Ирине и сказал: «А я тебе говорил – не иди супротив бога!».
Это была давняя история, Гришеньке исполнилось всего три года. Он сильно заболел. Они с Ильей не могли определить причину болезни. Температура за сорок и все. Больше никаких симптомов. Подняли всех медиков. Приехал профессор из института. Бесполезно. Оставалась одна надежа – церковь. Батюшка пустил ее и оставил одну молиться. Женщина не знала ни одной молитвы, но несколько часов подряд, упав перед иконой, просила всевышнего о выздоровлении сына. Потом Ирина объясняла происшедшее многодневной усталостью, недосыпанием, нервным стрессом. Но ей было видение. Опустилась женщина перед ней, распластанной на церковном полу, и сказала: «Не иди против воли бога! Отпусти своего сыночка ангелочком в рай! Только ты держишь его здесь! Не отпустишь сейчас – горе будет тебе и ему! Для страшного деяния пришел он в этот мир!». Сказала и исчезла. И батюшка, те же слова повторил: «Не иди супротив бога!».
«Это был не сон, не видение!» - только спустя годы поняла Ирина.
Григорию дали 15 лет строгого режима. Родители прекрасно понимали, какая доля ждет их сына. Насильников тюремная «братва» не любила.
***
Пятнадцать лет отсидел Григорий, что называется «от звонка до звонка». И сколько прошений не подавали Ирина с Ильей, каких только адвокатов не нанимали – все было напрасно. Работали они эти годы в Якутии, недалеко от мест заключения сына. Передачками пытались родители облегчить жизнь Гриши. Но, встречаясь с ним на свиданиях, понимали, что мало пользы от их посылок. Взгляд у Григория был испуганный, вечно бегающий. Из уверенного в себе юноши он превратился в загнанного зверя, который боится и собратьев из стаи, и охотников. Каждая встреча для Ильи и Ирины была пыткой. Они боялись представить, что происходит с их мальчиком в этих стенах. И не ездить они не могли, и видеть, во что превращается их сын, то же не могли. Так и тянулись эти 15 лет, как кошмар длиною в жизнь.
Когда срок заключения сына подходил к концу, его родители уже и «северный» стаж заработали, и пенсию приличную. Смогли через друзей, в обход законов как украинских, так и российских, прикупить дачный домик в Крыму.
***
Мария и Павел не жили эти 15 лет. Они существовали. А вернее, жили в ожидании дня, когда смогут отомстить. Они должны лишить жизни того, кто убил их дочь.
Когда Павел в первый раз привез жену после больницы на могилку к Дашеньке, прошло полгода со дня ее гибели. Была Пасха. Уральская природа благоухала весной, кладбище – ароматами куличей, шанежек, пирожков. Над могилкой же девочки стояло горе. Горе огромное, тяжелое, как грозовая туча, свинцовое, как тот холод, который поселился в душе у Марии. А из-под черного холма до матери доходил ужас смерти, который испытала дочь в последние минуты жизни. Как ни странно, даже спустя полгода не оборвалась та нить, которая соединяет мать и дитя. И чем дольше не прерывалась эта связь, тем больше боялся Павел за свою жену. Как бы не перетянула Дашенька маму в тот, другой мир. Именно тогда и прозвучало первый раз слово: «Месть». Он понял, только этим он сможет удержать Марию в мире живых.
Они нашли место заключения, в котором отбывал свой срок наказания Григорий. Попытались устроиться на работу в тюремную больницу. Медиков в этом захолустье не хватало. Но когда, проверяли биографии Павла и Марии, всплыла эта жуткая история. Им отказали. Они стали искать родителей убийцы. Нашли. Сменили место жительства. И стали ждать. Прошло 15 лет. Солнечным декабрьским днем они вылетели в Крым.
***
Они встретились возле одной из многочисленных бухт Крыма. Гулял ветер. Был декабрь. Но на полянке цвели одуванчики, зеленела трава. Они сразу узнали друг друга. Было такое чувство, что они не расставались. Эти две семьи соединило горе. У каждого свое. Они любили детей. Каждый из них был готов отдать свою жизнь взамен детской. Одни должны отомстить. Другие – спасти.
***
Гриша увидел, как отец с матерью кинулись наперерез дяде Павлу и тете Маше. Как два коршуна кинулись они на защиту своего единственного сына. А он подумал: «Зачем?».
Все эти годы он вновь и вновь вспоминал тот страшный вечер. Он так и не понял, что с ним произошло, какой дьявол вселился в него. Ведь он любил Дашку как сестренку. Пеленал ее, катал в коляске и у себя на плечах. Она обожала его. И в тот вечер, когда он позвал ее на улицу, она с радостью побежала за ним. До последнего момента она думала, что это игра. Игра в прятки, в раздевалки, в доктора. И только в последний момент, он увидел в ее глазах ужас от разрывающей ее боли. Ужас и жалость. Она потеряла сознание, и больше не пришла в себя. И только сейчас, спустя годы, он понял, что жалость у девочки была обращена не к себе, а к нему. Это выражение глаз Даши он видел в глазах воробья, сидящего на окошке в камере; котенка, который облизывал его лицо, залитое слезами, после очередных издевательств сокамерников на хоздворе тюрьмы; голубки на прогулке. В них он видел жалость и обращение: «Ну, потерпи чуть-чуть!».
Он стоял на крутом обрыве меловой скалы. Внизу плескалось море. И вдруг белая чайка метнулась ввысь перед его лицом. «Даша», - подумал он. Нет он не подумал, он был уверен, это она, Дашенька, ее душа простила его и зовет с собой. Он не оглянулся на родителей, он просто шагнул в пустоту.
***
Душа его освободилась от тела. И он взлетел вверх, вслед за маленьким комочком света. Его ад на земле закончился, его приняли в другой мир там, на небесах.
Они не оглянулись назад. Не простились с родителями. Они знали, что придет время, и они будут опять вместе.
***
Волны бились об обнаженные морем скалы, с обрыва сквозь чистейшую воду был виден белый песок. В высоте неба кричали чайки.
Жухлая трава шуршала под ногами уходящих людей, потерявших в этой жизни самое дорогое, что может быть у человека, – своих детей. Они не знали, как будут жить дальше. Души их превратились за эти пятнадцать лет в выжженную черную степь. Ни смерть убийцы дочери, ни окончание страданий сына не принесли им облегчения. Жизни у них осталось на один только вздох, перед последним рубежом, отделяющим земные жизни родителей от встречи с душами их детей... в мире ином.
2015 год
Наталия Ожерёдова