Лина Богданова - Монолог длиною в смерть

 Лина Богданова

Монолог длиною в смерть

(самоубийство как способ решения насущных проблем)


- Нет, ну вы ее видели? Совсем с ума сошла! На выходной дать такое задание! Ладно бы парочку упражнений, в крайнем случае,  рефератик. Но монолог! Да еще на пять страниц!!! Да я в жизни на пять страниц не наговаривала, а тут еще письменно!
И потом, ну не выполнил человек задание (и, между прочим, не он один) – велика беда! Ну, двойку поставь. Или постыди малость. Но чтобы в десятом классе мать в школу вызывать – это уже переходит все границы!
 Да она меня просто-напросто убьет! Да еще и отчим… Этот, пожалуй, станет весь вечер насмехаться. И потом не раз припомнит: «Есть тут у нас одна девица…» Он вообще меня иначе как девицей не называет. И все заметит, паразит. То посуду после завтрака не вымыла, то домой после одиннадцати – подумаешь, поздноту выискал – пришла, то табаком от меня воняет! Сам-то курит сигарету за сигаретой и домой приходит, когда хочет. А еще бабку свою каждые выходные притаскивает. Эта старая кикимора только и знает, что критиковать: юбки у меня, видишь ли, короче всяких допустимых размеров, живот из-под кофточки выглядывает, в носу пирсинг. Да у нас каждый второй с пирсингом ходит – хоть бы в телевизор посмотреть!
Нет, никакой жизни у меня нет. Мать только и печется о своем разлюбезном муженьке да о сыночке младшеньком. Конечно, у них своя дружная семья. А я так, сбоку припека. Только мешаю. Под ногами путаюсь. Проблемы создаю. Вот и теперь – пожалуйте на встречу с достопочтенной Клавдией Алексеевной. Тема переговоров – ненадлежащее прилежание десятиклассницы Аллы Плавниковой. Ух ты, ах ты!
Все, теперь мне точно конец! Мать ни за какие коврижки на дискотеку не пустит, папахен денег опять не даст. Тут не то что на пиво, на жвачку не будет. Снова девки обсмеют: побирушка, сиротинка несчастная. Прощай новый свитер! Так до нового года в старом и прохожу.  Теперь родичи на день рождения точно ограничатся каким-нибудь маникюрным набором. А там снова очередная непруха подвалит. А как хотелось бы кое-кого удивить…
 Может, домой не пойти? Переночевать у Таньки или к Ольке напроситься? Пусть родичи побегают, посуетятся! Может, мать хоть капельку пожалеет, вспомнит, наконец, что есть у нее родная дочь и не самая плохая, между прочим.
 Нет, не пожалеет – точно! Всыплет по первое число и на улицу неделю не выпустит. А за это время Бобрик переметнется к Лариске. Она на него глаз месяц как положила. Ходит, облизывается. Тоже мне подруга! И Бобрик тоже хорош! Нет-нет, а поглядывает на Лариску. Вот и вчера – сидим на скамейке, он одной рукой меня обнимает, а вторым глазом на нее косится! И при этом сладенько так улыбается! Убиться – не жить! Если бы не было у меня новенького «запасного аэродрома» - с ума бы сошла на почве мужской неверности. Хотя и тут, кажется, назревают серьезные проблемы. ……………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
Как ни крути, нет у меня в этой жизни счастья! Вот так бы поднялась на крышу нашей десятиэтажки, разбежалась – и поминай, как звали! Может, тогда бы почувствовали разницу! Как там обычно на похоронах говорят? - Великой души был человек!... или… - При жизни усопший был человеком неординарным… или… - Спи спокойно, дорогой товарищ! И что за народ мы, люди! Сами себя только после смерти ценить начинаем! А до того, то ли был человек, то ли нет – никто толком и не задумывается.
 Нет, с крыши сигать точно не стоит: потом неделю собирать будут по кусочкам! А что тогда в гроб положат? – Подруженьки обхохочутся: : «Аллка-то и при жизни красотой не блистала, а тут вообще…» Фиг вам! – Не дождетесь такого праздника!
Ой, мой троллейбус! Прибавим ходу! А народу-то, как назло – прорва! И всем именно в единицу нужно попасть! И бабок куча! Снова придется в проходе толкаться. Ну, не везет, так не везет! Явно не мой день!
 Так, весь комплект жизненных радостей мне сегодня обеспечен! Нашлась бабуленция, которой мой пупок не понравился. На скандал набивается! Так я и поддалась! Хоть наружу вывернись, а я в ответ ни слова не скажу! Мало мне других проблем. Критикуй, подруга, хоть лопни.  Даже интересно послушать – прям оракул в косыночке! Нет, ну бабулька дает – уже до первых комсомольцев дошла. Можно подумать, она жила в начале прошлого века! И Днепрострой поднимала и на войне своим телом раненых защищала! На вид-то тебе лет семьдесят, так что в те времена гоняла ты, матушка, пешком под стол. Вот и вся Победа.
 О, народ оживился – начался энергичный обмен мнениями. Красота! Дошли до секса. Пока доедем, успеем и о школе вспомнить – чему она, голубушка, нынче детишек учит? – Совсем разболтались учителя! Сюда бы сейчас нашу Клавку с ее монологами – пусть записывает. Ну, все, прощайте, родные попутчики! Доругаетесь без меня.
 Вот зараза! Еще дождя не хватало! Явно сегодня не мой день. Хотя, если подходить к делу объективно, когда же он был-то, этот неуловимый мой день? «Наверно, в следующей жизни. Ла-ла-ла-ла…». Вот и на песни потянуло. Ох, не к добру.
 Да и откуда этому самому добру бы взяться? Со стороны родичей жесткий контроль: «Режим и еще раз режим!». Только одного режима мало. Нужно еще убирать свою комнату и прилегающие к ней территории не реже двух раз в неделю, ходить в магазин, забирать малого из сада, платить за телефон… Да если хорошенько разобраться, мне и гулять некогда!
 Но это еще не все. Берем школу. У каждого препода свои заморочки. Одному сочинение на пять листов за ночь настрочи. Второму реферат страниц на двадцать: « И чтоб смогли представить краткую аннотацию!» Какая, на фиг, аннотация, если Бобрик мне с Нета реферат в семь утра скачает, а к восьми уже нужно быть в школе. Физику десять задачек каждый урок подавай. Англичанке – пятьдесят слов и газетный перевод. Вожатка совсем со своей  малышней замордовала: «Сделайте им праздник!»
 Тут и до своих праздников дело не доходит, а им младенческий утренник подавай!
 Психолог, тот вообще с меня не слазит: то тесты, то душещипательные проповеди. Как все надоело! Что я им кролик подопытный?
 Девки тоже жить спокойно не дают. То на дискотеку им в срочном порядке прись, то с пацанами на турбазу. А эти вечные придирки к шмоткам чего стоят? – У тебя все тряпки с рынка. Неужели нельзя купить что-нибудь от Кляйна? Вот у Людочки…
 И о каком Кляйне может идти речь, если новые колготки мне покупают по великим праздникам?! Мать только-только из декрета вышла, сама пообносилась – бомжи отдыхают. Новый папахен на своем бюджетном месте еле-еле на еду зарабатывает. Я не дура – понимаю, что им сейчас не до меня.
 А когда вообще хоть кому-то было до меня? У матери одни отговорки: « Будут деньги – купим». Только когда они будут, эти деньги? Только появится на горизонте более-менее свободная сотенка, так ей тут же находится применение. Какое-нибудь очень важное. Главное, чтобы не про меня. О времени я уже не говорю. Все их свободное время поделено между братцем и друг другом. Я никак в этот круговорот не вписываюсь. Только и слышно: « Аллочка, потом. Аллочка, после». Забыли даже, что я имя Аллочка с детства не перевариваю.
 А тут еще Бобрик на коротком поводке держит. Весь из себя капризный раскапризный. Так не посмотри, этак не скажи. Да я б давно его кинула, этого нытика несчастного, если б был кто другой под боком. А где нового приличного пацана найдешь? Девки все к рукам прибрали. Не показывать же серьезный вариант отношений – вмиг утащат! Вон уже и до моего официального «счастья» добрались. Хищницы несчастные! И все-таки, нужно поскорее разобраться со своим залетом, чтоб потом поздно не было. Как ни крути, а сроки поджимают.
 Ну, вот и «моя деревня, вот мой дом родной»! Местечко так себе, не Манхеттен. Ну, мы люди не гордые, и своим каморкам рады. Да чего особенно прибедняться, вон у Томки пять душ в одной общежитской комнатенке теснятся. А у меня своя комната есть. Хотя, конечно, комнатенка так себе. Братцу получше выделили, с балконом и окнами на юг. Как только родился, мебель детскую купили и коврик в цвет. О том, что я который год на продавленном диване сплю, никто так и не вспомнил. «Егорушка маленький, ему нужно». А мне уже ничего, значит, не нужно? Выросла – свободна? Если бы… Так ведь каждый шаг контролируют. Стоп! Это мы уже проходили.
 А кто это в песочнице сидит? Не Бобрик часом? И не один? О, голову в мою сторону повернул – точно Бобрик. И Лариска!!! А эта зараза как раньше меня тут оказалась? Из школы вроде вместе выходили. Так, меня увидели, закопошились. Дело явно нечисто. Сейчас парень оправдываться начнет. Я ему дам, оправдываться!
 Ох, ничего себе симфония! Сбежали! Вдвоем!!! Блин, да что же это делается?! Среди белого дня! На глазах у еще не успевшей остыть невесты! Да что же на меня за напасть навалилась?! Мало в школе, так теперь и в личной жизни…
 Побежать, что ли за ними? Догнать Ларку и волосы повыдергать? А Борьке надавать оплеух? Да пошли они все! Чтоб потом надо мной весь город насмехался? Больно надо! И так проживу! В гордом, так сказать, одиночестве! А, может, и не в гордом. А, может, и не в одиночестве. Да стоит только показать… - девки от зависти полопаются как мыльные пузыри. Нет, рано их доводить до белого каления, рано. Сама пока еще ни в чем не уверена. Вот не уверена, а доверилась до самого-самого… Ну, не дура? Конечно, дура, причем, дура несчастная…
 Вот пойду домой и таблеток напьюсь. Пусть все попляшут: «Ах, Аллочка! Ах, деточка! Не выдержала измены! Как романтично!» Чисто Джульетта! Нет, до банального отравления на радость врагам я не опущусь! Еще схватятся вовремя, отвезут в больницу и замучают клизмами. Лучше выбрать что-нибудь связанное с полетом. « А мне летать охота!» Может, с моста сигануть? В реке течение сильное, унесет за город, и поминай, как звали. Мать потом неделю с ума будет сходить: что с доченькой стало. И в школе пойдут разговоры. И Бобрик, паразит, помучается угрызениями поздно проснувшейся совести? Ну, и другие…
 И пусть съедят меня рыбы всю, до последнего кусочка. Как в том стихотворении говорилось: «Труп волны снесли под коряги…». Пожалуй, лучше остановится на этом варианте.
 И ради чего, собственно говоря, за эту несчастную жизнь стоит держаться? Ни настоящего, ни будущего. С моими отметками хорошо, если в колледж возьмут. И буду всю жизнь у станка стоять – руки грязные, глаза слезятся. И никакой принц уже не взглянет, а взглянет – не заметит.
 Так, и здесь, как всегда, ключ заедает. Говорила Ромке: « Нужно замок менять!». А он морду кривит: не нравится, что падчерица папой не называет (не дождешься, козел!) да еще и указывает, что делать. Теперь весь изведешься, пока дверь отопрешь.
 Уф! Вся взмокла, пока открыла. Смерть смертью, а кушать хочется. Что тут у нас вкусненького завалялось? Как всегда – ничего. Мать не удосужилась даже супчика приготовить! Сама-то куда подевалась? Должна быть дома.
 Нет нигде, а на столе нечто новенькое белеется. Так, записочка. И от кого у нас послание? Ах, ну конечно, от маменьки. Случилась напасть, горе-то какое! Зубик у Егорушки заболел! И нужно было всем семейством в срочном порядке отправиться к доктору. А Аллочке рекомендовано отварить парочку сосисок. Какая трогательная забота о несчастной голодной доченьке! Да мне эти сосиски поперек горла уже стоят! В школе сосиски, дома сосиски! Весь мир будто из одних сосисок и состоит! Скоро уже сосисочные кошмары будут сниться!
О, и в раковине гора посуды! Наследство, так сказать. Они, видишь ли, покушали, а доченька посудку должна помыть! И, между прочим, не сосисками питались. Что это тут у нас? На блинчики похоже. С творогом – мои любимые. Так, значит, для своих любимцев у нас находятся блинчики, а доченьке – сосиски! Умереть – не встать! Да что ж это делается?
 Господи, как жить? Для чего? Кому я вообще в этой жизни нужна? Вот сейчас как возьму эту тарелку, как грохну об стену! Пусть знают, что и у рабов есть характер!
 Блин!!! И чего я этой дуростью добилась? Стенка вся в жирных потеках, шкафчик поцарапан, а еще колготки!!! Все, кранты! Я ж эти колготки у Таньки на сегодняшнюю дискотеку одолжила! Они кучу денег стоят! И кто меня за руку дернул их еще в школе надеть? Конец! Таких у нас в городе не купить - ее папаша из самой Бельгии привез! Черт, как же я с ней рассчитываться стану?
 Что делать? Что делать?! Ну что же делать?!!
 То есть как это что? Я  уже практически решила: пойду топиться. И все проблемы разрешатся сами собой. Если повезет (а повезти должно – есть же Бог на этом свете), кто-нибудь в последний момент окажется в нужном месте и спасет несчастную девушку. Не может быть, чтоб не нашлось на земле хотя бы одного рыцаря, способного так просто взять и помочь. Не зря же в фильмах показывают.
 Хотя все эти фильмы – сплошной обман. И все-таки…
 Пожалуй, нужно подготовиться. На дворе март месяц – прямо скажем, совсем не лето. Надену старую куртку. В новой топиться жалко, еще зацеплюсь за корягу, испорчу. Потом в чем ходить-то? И мать заругает. Сапоги тоже оставлю, в кроссовках полегче. Шарфик этот яркий прихвачу для пущего эффекта. Теперь записка.
 К черту записку! Никаких намеков и послаблений! Уйду по-английски. Прощай, дом родной! Не поминай лихом! Я тебя любила, не смотря ни на что…
 Стоп! Что еще за сантименты? Не хватало еще нюни распустить! Нет уж, матушка, раз решилась, то назад дороги нет! Ишь ты, как за жизнь свою никчемную цепляешься! То дом родной, то записочка! Рули давай, подруга! Так сказать, в последний путь!
 Но с родной комнатой-то попрощаться я могу? Здравствуй, моя единственная! Здравствуй и прощай! Пусть нет у меня кожаной мебели, и диванчик поскрипывает, ты мне все равно дорога. Вот мишка розовый с трижды пришитым ухом – подарок бабушки на пятилетие. Я так и не нашла времени дать ему подходящее имя… Козлик глиняный достался мне от папы по наследству, я его на экзамены беру вместо талисмана. Чао, козлик! Теперь тебя наверняка выбросят – мама давно по твоему поводу неровно дышит. Свинка-копилка… Давно пустая, но такая милая… И вот это чудо современной науки и техники – мой славный компик. Привет, ЛаЖик! Знаю, что подарили тебя мне с прицелом на Егорку (когда вырастет, заберет), но все равно люблю. Жаль, что расстаемся. А что если……

- Нет, не могу поверить, что девочка все-таки решилась…
- Но ведь решилась-таки. Тело мы обнаружили три дня назад в десяти километрах от города. Смотреть там, собственно говоря, не на что. Месяц в воде. Да и тепло уже с неделю стоит. Так что сами понимаете.
- А от нас-то Вы, уважаемый, чего хотите? – директриса недоуменно поглядела на следователя поверх очков, хотя и так все было ясно: первым абзацем своего так кстати обнаруженного в домашнем компьютере письма девочка косвенно обвиняла в своем решении учительницу.
 Следователь, занимающийся этим делом, майор Андрей Александрович Кузнецов, обвел  глазами взволнованных педагогов:
- Если бы у меня возникли серьезные подозрения, я бы беседовал с каждым из вас по отдельности. И, тем не менее, такой вариант нас ожидает впереди. Следствие – дело серьезное. А пока я лишь хочу разобраться в личностных особенностях погибшей. И в глубине проблем, которые толкнули ее на столь отчаянный шаг.
- И как всегда, во всем виновата школа! – воздела руки к потолку пожилая дама в старомодных очках – завуч старших классов.
- Вас пока никто не обвиняет, мне нужно лишь знать…
- Но посмотрите, коллеги, это не слишком напоминает прощальное письмо. Больше похоже на издевательство или глупую шутку.
- Анна Дмитриевна, а Вы часто прощальные письма читаете?
- И все же…
- Нет, ну кто бы мог подумать! – неожиданно воскликнула учительница словесности Клавдия Алексеевна, с которой следователь успел побеседовать накануне. – Представляете!
 Присутствующие синхронно повернули свои головы в ее сторону.
- Представляете, Аллочка выполнила свое задание на «отлично»!
 Педагоги переглянулись: коллега реагировала на случившееся слишком неадекватно.
- Клавдия Алексеевна, - строго прервала восторги учительницы директриса. – Пожалуйста, ближе к делу.
- Я и так близко к делу. Куда уж ближе! Девочка сетовала на сложность домашнего задания – мол, не по плечу ей пятистраничный монолог. А тут выполнила задание в наилучшем виде. Смотрите! Три страницы (в пересчете на рукописный вариант – все пять) – и ни одной ошибки! И содержание! Да уж, удивила меня Плавникова.
- Кх-кх, - директриса попыталась отвлечь внимание присутствующих от странной реакции коллеги на выходящий из ряда вон случай.
 Зато следователь вдруг очень заинтересовался этой самой реакцией:
- А что раньше? Как вообще писала подобные работы Плавникова?
- Да по-разному писала. Попадались хорошие глубокие сочинения, отзывы. Хотя ошибки встречались довольно часто, а тут…
- Может быть, девочка корректировала работу с помощью компьютерного редактора, или как это у вас называется?
- Не смешите, Андрей Александрович! – подал голос, молчавший до сих пор психолог. – Человек отправляется в последний путь и на прощание не только успевает настрочить шедевр, но и исправить ошибки? Не девочка, а несгибаемый японский камикадзе!
 Следователь смутился:
- Действительно, не складывается. И тем не менее… А как вообще, уважаемый, - тут следователь заглянул в свои записи за подсказкой, - Олег Иванович, обстояли дела с Вашей подопечной? И отчего столь пристальное внимание со стороны психолога?
 Олег Иванович слегка замешкался, зато опытная в делах подобного рода (не раз приходилось в сложных случаях отстаивать интересы коллектива) директриса лично внесла необходимые пояснения:
- Аллочка была девочкой непростой, часто конфликтовала с учителями и ребятами. Таких детей мы называем «группой риска». С ними у нас постоянно работает психолог. Поймите, в школе тысяча с лишним учеников. И мы не можем…
- Спасибо за поддержку, Елена Александровна, - пришел в себя Олег Иванович. – Я смогу удовлетворить интерес следствия. Девочка не только была непростой, она имела явную склонность к демонстративному поведению.
- ?!
- Алла неоднократно провоцировала одноклассников и других учеников на всякого рода публичные акции протеста. То они требовали новую буфетчицу – старая, видите ли, слишком медленно всех обслуживала. То собрали народ на школьной крыше в поддержку исключенного из школы ученика. То устроили сидячую забастовку у кабинета директора.
- Ей в тот раз не понравилось расписание экзаменов, - печально улыбнулась директриса.
- Родители не уделяли должного внимания девочке – у них других проблем выше крыши. И потом, у мамы второй брак, ребенок часто болеет, молодой муж… - продолжил Олег Иванович. – Вот я и решил заниматься с девочкой по полной программе. В этом возрасте все может случиться. Мне казалось, что получалось это совсем неплохо.
- А что Вы скажете по поводу склонности к самоубийству?
- Та же самая демонстрация, только последняя в жизни.
- Да бросьте Вы, Олег Иванович, - вмешалась в разговор завуч. – Они пребывают в полной уверенности, что в последний момент кто-то их обязательно спасет, а потом все будут плакать и раскаиваться, что не оценили человека. «Спасибо» всем этим ужасным фильмам – телевидение подобными сказками насыщено до предела.
- Вот-вот, - поддержал коллегу нестройный педагогический хор, - она и в письме об этом упомянула.
 Андрей Александрович еще немного побеседовал с учителями, затем надолго уединился  с психологом, потом с классным руководителем. Казалось, все в полном порядке. Девочка явно решила свести счеты с жизнью. Вот и письмо напоследок оставила. Обстоятельное, понимаешь ли, письмишко. Да еще и без ошибок.
 Только в этом обстоятельном послании ни слова об основной проблеме. Так, мелкие намеки.  А проблема для школьницы непростая. Основополагающая, можно сказать, проблема.
 И дома никто и ничего. Мать плачет уже месяц. Постарела лет на десять. Хозяйство закинула. Сына видеть не хочет, не говоря уже про мужа. Так недолго до второго самоубийства. Ничего путного в таком состоянии женщина вспомнить не могла. Лишь кивала: то «да», то «нет».
 Отчим Аллы ходит сам не свой. Видимо, жену очень любит. Не может простить себе, что мало уделял внимания падчерице. Не вникал, так сказать… Да чего уж говорить, после драки кулаками не машут. Хотя, винить его, по сути, не за что. Воспитывал, как мог, контролировал, заботился в меру сил и средств, руки не распускал. Да и не ругал, говорит, особо. Мать не позволяла – чуть что, становилась на защиту дочери, не взирая на ситуацию:
- Не твоя дочь, и нечего ее казнить! Сама разберусь!
  Вот и разобралась.
 Кузнецов несколько раз приходил домой к Плавниковым, подолгу задерживался в Аллиной комнате, пытаясь усмотреть в ее деталях хоть какие-то намеки на произошедшее. Компьютер, где и было обнаружено неделю назад прощальное письмо, маленький письменный стол, диван со смешными подушками (девочка, оказывается, под настроение занималась шитьем), полка с учебниками (увы! других книг здесь не было), на подоконнике ряд игрушек, в шкафу скромный набор девичьих нарядов. И никаких намеков…
  - Не мучайся, Саныч, - уговаривали коллеги, - сдавай ты свое самоубийство в архив, других заморочек хватает. И так все ясно – не выдержала девка жизненного прессинга, ушла по-английски.
 Именно этот молчаливый уход и не давал покоя следователю. В столь непростой ситуации Алла должна была сделать что-то сногсшибательно яркое. Закатить грандиозный скандал, изуродовать обидчика, испортить ему жизнь (благо способов более чем достаточно), в конце концов, хоть родителей «обрадовать». Так нет же, любительница демонстраций ограничилась лишь странным письмом без адреса и парочкой робких намеков.
 Что-то еще не давало покоя следователю, но пока это «что-то» не поддавалось осмыслению.
 Приятели погибшей ничего нового в дело не внесли. Ну, попеняли на сложный характер, ну, вспомнили пару случаев «из ряда вон», чтобы этот самый характер получше проиллюстрировать, ну, пофилософствовали немножко на всякие-разные темы. И все.
 И НИКТО из ее окружения не знал о трехмесячной беременности! Ни единый человек! И это при всей ее знаменитой открытости и склонности к театральным эффектам! И при наличии двух закадычных подруг, с которыми она делилась всяческими мелочами из своей непростой жизни!
 Кузнецов в который раз обходил знакомых погибшей девушки, пытаясь вывернуть их память в нужную следствию сторону. Получалось не слишком результативно. И все-таки по крупицам стало проявляться то, на что следователь и рассчитывал.
 В конце концов, в жизни Аллы Плавниковой стал прорисовываться еще один близкий человек. Человек, которого никто из подруг не то что не видел, но и даже не имел представления о его существовании.
 Да, оказывается, Алла в последнее время прикрывалась подружками, чтобы уехать неизвестно куда на денек, а то и на два. Да, у нее появились дорогие вещи, которых ни мама, ни отчим, ни бабушка ей не покупали. Так, ничего особенного, симпатичный кожаный кошелек, золотые сережки с жемчужинками, новый мобильник. И все-таки…
- Нам она говорила, что мать подарила, - вспоминали девчонки. – Но от матери эти вещи явно прятала. Серьги, например, надевала в школьном туалете, объясняясь тем, что дома не успела. Кошелек даже дома у нас пару раз оставляла.
- А однажды мы встретили ее возле ресторана, - вдруг спохватилась одна из них. – Помните, она в машину садилась, а какой-то мужик дверь за ней закрывал.
- Точно! Она сказала потом, что это водила, только я-то видела, что тот на пассажирское сиденье сел. Вообще, в последнее время Алла стала какая-то другая. Прям таинственная незнакомка. А спросишь, в чем дело, она глаза в потолок и « потом, девочки, потом».
- Это был точно человек не из нашего круга. Уж больно она им дорожила, прятала до последнего. И надо же – ни слова, ни намека! Ну, Аллка дала! Кто бы мог подумать!
- А чего тут думать, если двоих ее кавалеров ближайшие подруги увели. Поневоле прятаться начнешь.
- Но Бобрика-то она не прятала.
- Подумаешь, великая ценность – Бобрик!
 Девчонки увлеченно углубились в свои насущные проблемы, а следователь вздохнул: зацепить фигуранта за крючок никак не удавалось. Может быть, стоит подойти с другой стороны…

- Эта нынешняя молодежь совсем стыда не имеет! В лифтах чуть ли не… Ой, простите, господин хороший, чегой-то меня на пошлятину понесло. Хотя чего тут удивляться – выйди за порог, а она тут как тут.
- Кто она?
- Да пошлятина эта, чтоб ей пусто было! Да что там говорить, и за порог выходить не надо. Включи телевизор – здрасти пожалуйста! Хоть бледней, хоть красней. Я, дожив до семидесяти, о некоторых вещах даже не догадывалась…
- Зато теперь просвещенная по всем статьям!
- Сама-то не лучше!
- Кто бы говорил!
- Эй-эй, полегче, милые дамы!
 Галантность – великая вещь. Услышав столь лестное обращение в свой адрес, милые дамы в количестве двух штук моментально подобрались, приосанились, а главное – перестали ругаться. Андрей Александрович облегченно вздохнул: беседу можно было продолжать в нужном русле.
- Простите за вмешательство, но не могу слышать, как почтенные дамы спускаются до вульгаризмов. С вашим-то опытом и образованием.
 Дамы еще более приосанились и вернулись в благоприятное для беседы расположение духа.
- Вы лучше постарайтесь припомнить, когда в последний раз видели Аллу Плавникову в сопровождении кавалера?
- С Борькой, парнишкой из соседнего дома видали незадолго до ее погибели, - вспомнила Роза Павловна, пышнотелая кокетка с роскошными седыми буклями поверх вязаной полосатой повязки.
 Ее подруга по подподъездным посиделкам, Мария Ивановна, сморщенная худощавая старушка в бифокальных очках на миниатюрном носике, кивнула в подтверждение.
- А других кавалеров у Аллы в последнее время не наблюдалось?
- Ходили тут разные, но на кавалера ни один по серьезному не тянул. Разве что…
Мария Ивановна пожала плечами, следователь разом подобрался:
- Видели кого-то?
- Не то чтобы видела. Но как-то вечером в магазин за батоном пошла – к завтраку хлеба почти не осталось, а у меня семья… Так вот, зашла я за угол дома, вижу, наша Аллочка в машину садится. Синенькая такая…
- Это кто синенькая – Аллочка? – не удержалась от очередной подковырки Роза Павловна.
- Машина была синенькая. Красивая такая ярко-синяя. Обычно встречаются автомобили темно синего цвета, а эта…
- В марках вы, наверное, не разбираетесь, но какие-то подробности смогли бы припомнить? – ухватился за соломинку Андрей Александрович, чувствуя, что на этот раз должно хоть чуточку повезти.
- Почему это не разбираюсь? – вздернула свой носик вместе с очками старушка. – У меня внук фанатеет от иномарок, целыми днями в Интернете сидит. Одному скучно, вот он меня за компанию приглашает. А потом учиняет допрос с пристрастием: что запомнила, а что нет. Чем отличается «Пежо-306» от своего собрата в варианте 406 или «Гольф» от «Поло».  Поначалу было трудно. А теперь – ничего, справляюсь. Иногда приходится втайне от внука на улице тренироваться…
- Мария Ивановна, - не веря своему счастью,  полу-прокричал, полу-простонал следователь, - неужели марку запомнили?
- Легко, - пожала плечами та под завистливым взглядом подруги. – БМВ Х5 2006 года выпуска.
 Слов у представителя закона не было. Оставалось лишь расцеловать очкастого знатока автомобилей и купить шоколадку ее пытливому и любознательному внуку. Что Кузнецов и не замедлил сделать.
 Найти новенький БМВ в их небольшом городе труда не составило. К вечеру он получил исчерпывающую информацию о ее владельце: Доценко Юрий Константинович, двадцати трех лет от роду, студент факультета строительства и транспорта местного университета. Холост. Живет с родителями. По месту учебы характеризуется положительно. Машину ему подарил отец, преуспевающий бизнесмен.
 Перед встречей с Юрием Доценко Кузнецов попросил участкового «навести мосты»  по месту жительства парня. С чего-то нужно было начинать разговор, а официальные данные не слишком способствовали формированию отношения к человеку, который, может быть… Нет, о всяких-разных «может быть» говорить было еще очень и очень рано.
 К концу следующего дня «мосты» были наведены весьма результативно. Оказалось, парень имел не только вредные привычки, но и порочащие себя связи.
- В казино рулеткой балуется и баб меняет, как перчатки, - вкратце изложил результат своих изысканий участковый.
 Перейдя к подробностям, он поведал следователю, что наследник миллионов строительной кампании «Доц-строй» Юрий является единственным и горячо любимым сыном своих родителей. Парень не нуждается в деньгах и может себе позволить всевозможные маленькие шалости. В список «шалостей», которые позволял себе Доценко-младший входили различные виды экстремального отдыха в райских уголках планеты, гараж с тремя новейшими иномарками, роскошная квартира в центре города, начиненная всевозможными развлекательными штучками (сауна, тренажерный зал и даже бассейн). Отдельным списком шли развлечения на грани закона: гонки по ночным улицам, суточные бдения в казино и чрезмерное увлечение малолетками.
- С такими деньжищами можно отхватить любую шикарную даму, - делился впечатлениями участковый. – А нашего Жорика на пигалицах клинит! И ведь папаше его пионерские романы не раз обходились в копеечку! Один раз почти до суда дело дошло, если б не деньги… Мамаша своего любвеобильного сыночка от греха подальше увезла в Лондон учиться, так не сиделось ему в Англии: через два месяца вернулся.
 В общем, были в короткой, но насыщенной событиями жизни Юрия Доценко не очень красивые любовные истории. Но по старым грехам обвинения не пришьешь. Да и полной однозначности в ситуации с Алллой Плавниковой не наблюдалось.
 Поэтому свою беседу с парнем майор Кузнецов начал осторожно.
- Вы в курсе случившегося с Аллой? – ему очень хотелось, чтобы Доценко стал отрицать очевидные факты, тогда можно было поймать его на мелочах, но не вышло.
- Я узнал о самоубийстве в тот же вечер.
- Почему же не зашли и даже не позвонили? – именно этот вопрос долгое время не давал покоя Андрею Александровичу.
- Я не был знаком с ее родителями. Да и отношения наши только начинались. Что бы я сказал обезумевшим от горя людям? – Здрасьте, я Аллин друг – глупо, не правда ли?
- Вы знали, что девушка беременна?
- Алла мне об этом не говорила. Это был мой ребенок? – ни единого намека на тревогу или страх.
- Мы не стали этого выяснять.
- В общем, мы с Аллой были знакомы несколько недель (браво! хороший ход – несколько недель – понятие весьма растяжимое), но если бы я знал…
- В Вашей жизни уже встречались подобные случаи? – не удержался следователь от заведомо провального вопроса.
- Ах, вот Вы о чем! Думаю, отвечать не имеет смысла – Вы хорошо подготовились к разговору. Но в данном случае могу ответить категорически: своим отказом я не доводил Аллу до самоубийства. И обвинять меня в этом Вы не имеете права.
- Даже тут ерепенишься, - пронеслось в мыслях следователя. – А если бы я сказал, что не верю в самоубийство?
- Я Вас, молодой человек, пока ни в чем не обвиняю.
- Что значит, пока?
- Следствие еще не закончено.
- Повторяю, я не виновен в этом самоубийстве. Можно мне уйти?
- Погодите, я вызвал Вас в качестве свидетеля и хочу спросить…
 Разговор затянулся на целый час. Юрий немного успокоился, охотно отвечал на вопросы, касающиеся личности погибшей. А следователь в каждом его ответе чувствовал некую опасную подоплеку. Казалось, что истина совсем рядом, а этот симпатичный и слишком уверенный в себе парень каждым своим ответом уводит его все дальше и дальше от нее.
 На самые каверзные вопросы Доценко отвечал спокойно и уверенно. Ничто не могло поколебать эту уверенность. Следователь решил, что пора заканчивать затянувшийся и бесполезный разговор. По крайней мере, пока.
- Кстати, Вы в каких отношениях с компьютером?
 Этот невинный вопрос привел остановившегося в двери парня в шоковое состояние. Тот смертельно побледнел, уронил щегольскую бейсболку, закашлялся. Целая минута понадобилась ему, чтобы прийти в себя. С уже  знакомым Кузнецову независимым и уверенным видом Юрий ухмыльнулся и развел руками:
- В этом деле я обычный «чайник». Дошел до степени «включатель- выключатель» и никак не продвинусь дальше. А в чем дело?
- Ничего особенного. Просто Алла написала свое прощальное письмо на компьютере…
- Видел я этот комп – смех, да и только. Родители, правда, обещали подарить новый…
 В голове Кузнецова что-то резко щелкнуло, отчего перед глазами заплясали разноцветные зайчики. Он наскоро распрощался с пребывавшим в явной растерянности свидетелем и вытащил из папки то самое письмо. Так и есть! Нашлась, наконец, нестыковочка! И почему он сразу этого не заметил?!
 Андрей Александрович набрал знакомый с недавнего времени номер:
- Добрый день! Кузнецов беспокоит. Можно мне добраться до Вашего компьютера.

 - И что теперь с нашим Ромео будет? – поинтересовался при встрече тот самый участковый, который когда-то добывал сведения о Юрии Доценко.
- Честно говоря, боюсь, что до суда дело и в этот раз не дойдет. Доказательств – кот наплакал. Приличный адвокат не оставит камня на камне от обвинения. И потом, у папы есть большие деньги, - пожал плечами следователь.
- Но ведь на лицо явное убийство.
- Нам удалось лишь доказать, что девушка написала свое письмо после неудачной попытки самоубийства. Так сказать, размышления по поводу. После его написания она прожила еще целую неделю, справила свое семнадцатилетие, получила кучу подарков и даже умудрилась уладить дело с учительницей русского языка, пообещав написать заданное сочинение позже. И в один прекрасный вечер пропала. Все остальное – домыслы или косвенные улики. Думаю, что Юрий все подготовил заранее. И веревку с камнем для Аллы, и алиби для себя. Привел девушку на то же самое место, превратил все сначала в шутку, а уж потом… Потом просто подтолкнул Аллу. И все. Я бы никогда не догадался найти полный вариант письма, если бы не фраза о дне рождения. Девчонка писала, что из-за неприятностей в школе ей не подарят на день рождения свитер, о котором она мечтала. Но ведь погибла она уже после дня рождения! Вот и вся нестыковка.
- А что сам подозреваемый?
- Мы не рассчитывали на его содействие. И на муки совести не рассчитывали.
- Ясно, что такие типы не берут вину на себя. И не кончают жизнь самоубийством. Но хоть что-нибудь…
- Увы. Герой спокоен и по-прежнему уверен в себе. Родители предпочитают верить сыну. Остается лишь надеяться, что следующей жертвы не будет – подобный «опыт» даром не проходит. Мне кажется, когда-нибудь до этого подонка дойдет весь ужас содеянного, и спокойно спать по ночам он больше не сможет. Вот только правосудие тут будет не причем.
- А как же дело?
- Скорее всего, пройдет в архив как дело о самоубийстве. Сам знаешь, сколько там подобных экзерсисов. Я и сам не рад, что заварил всю эту кашу. Выворотил кучу дерьма наружу, а легче от этого никому не стало. Лишь в классном журнале по русскому языку напротив фамилии Аллы появилась десятка за монолог. Я все-таки принес ее учительнице полную версию сочинения. Похоже на то, что Юрий пришел к девушке как раз в тот момент, когда она исправляла черновой вариант письма. Девушка на минуту вышла из комнаты, и он распечатал страницы, с которыми она работала, не обратив внимания на нижнюю строку в компьютере, где находилось все письмо целиком. Он не слишком разбирается в этой технике. Сумел лишь кое-что подчистить, мы все гадали, что за пустые строчки в письме.
- Может, все-таки видел, но не придал значения?
- Ни в коем случае. Конец письма выдал бы его со всеми потрохами.
- Но ведь не выдал?
- В тот момент это бы помешало реализовать его планы. Девушка, видимо, намеревалась использовать свое «интересное» положение себе на пользу: получить деньги или обеспеченного мужа. И себе на беду попыталась шантажировать обидчика.
- Да, наломала девка дров.
- Случается…

 Ключ снова не ворочается! Ведь говорила Ромке… Господи, ну о чем я? Какой еще ключ? Очень надо теперь дверь закрывать! Сами пусть закрывают.
 Лифт, как обычно, не работает. А хотелось бы в последний раз с комфортом… Впрочем, от нашего лифта комфорта не дождешься – весь размалеван как матрешка и пахнет … Лучше не вспоминать чем. Вперед, матушка, считай напоследок ступеньки.
 Никогда бы не подумала, что ступенек у нас сто пятьдесят четыре. И кто это придумал такое ровное число? А почтовых ящиков отчего-то на три больше, чем квартир. А тут у самого входа «Алла+ Лешка» написано. Это Лешка из пятой квартиры сто лет назад написал. Мы с ним в садике чуть не поженились. Заведующая заявление не приняла. Хороший ведь парень. Он-то в моих проблемах одной левой бы разобрался. Мастер спорта по боксу, не абы кто. Кстати, я что-то его давно не видела. Может, уехал куда? Да теперь уж все равно…
 Дверь, как всегда, бьет без промаха. Пружину поставили – смерть врагам! Опять колготки порвала! Хорошо, что не в первый раз – уже не жалко. А дождь-то какой противный! Того и гляди снег пойдет. А говорят: весна.
 Хотя и правда, весна. Вон на клумбе  подснежники прорезались. Через пару дней расцветут. Только мне их уже не увидеть. Жалко? На фоне всех остальных «радостей» - не очень. Хотя на выходных собирались с девчонками за вербой. Говорят, уже проклюнулись пушистики… Ничего, девчонки и без меня справятся. Может, принесут на могилку.
Если ко времени моих похорон еще останется верба. Кто знает, когда меня найдут. И найдут ли. А интересно, если человека не находят, что тогда хоронят и хоронят ли вообще?
 Странные мысли лезут в голову. Мне-то уж явно не до подробностей будет. Буду витать в облаках, смотреть на мир с высоты. Хоть раз в жизни испытаю, что такое настоящий полет.
 Ой, блин! Камней по дороге какой-то козел навалил – всю ногу разбила! И тут не везет! Теперь до самого моста хромать придется. О гордой походке и речи быть не может. Кстати, камень-то не мешало бы прихватить. Говорят, с камнем топиться легче. Вернее, тяжелее. Вернее, легче, потому что тяжелее. Ну, в общем, и так все понятно. Себе самой можно и не объяснять подробно. Надо бы его голубчика привязать, но нечем. Положу в капюшон, может, не выпадет.
 И что это машинки-то поразъездились? Туда-сюда, туда-сюда. И нет им никакого дела, что идущая по тротуару девушка отчаялась на ужасный шаг. Еще и пипикают. И чего удивляться? Все мужики козлы, вернее, кобели. Только заметят симпатичную девчонку, и сразу мысли набекрень. И сразу внимание к себе привлекают: посмотри на меня, красотка, вот я какой крутой, неземной, сексуальный. А мы-то дуры и млеем. И соглашаемся на все.
 Хорошо, мать не узнала про Юрку и про мой залет. Не то б скандалу не миновать! И Юрка тоже хорош. Просила, как человека, найди нормального врача – и все будет тип-топ. Нет, гаденыш, делает вид, что не понимает. Так добегается…
 Хотя нет, теперь уже не добегается. Погорюет немножко (а может, и не погорюет) и найдет себе новую дурочку. А может и искать не потребуется, если я все умно разрулю. А стоит ли?
И все-таки интересно. Самоубийство одно, а проблем решает кучу. Так сказать, в комплексе. Нет человека – нет проблем – верно сказано. И совсем не страшно: раз-два, и готово. И почему это самоубийц в церкви не отпевают? Не от хорошей жизни мы на такое решаемся. Зря я в церковь не сходила, надо было замолить грешки. Глядишь, и на том свете легче жилось бы.
 Если б точно знать, что есть этот самый «тот свет». Нет, в любом случае, что-то должно быть. Не может быть, чтобы вот так раз – и нету человека.
 Ну, не будем о грустном. Вон она вода, так и плещется. Привет, вода! Я иду к тебе! Прощай, жизнь! Прощай, мама! И Егорка, прощай! Ты, наверное, один на всем белом свете меня любил. Ты и бабушка. Все, конец, прыгаю!

 Господи, кто ж знал, что умереть так больно и так трудно! И вода холоднючая – с ума сойти! Обжигает, как кипяток. И кроссовки тяжелые как гири. И камень… А где же камень? Наверное, налету из капюшона выскочил. Говорила, надо привязать.
 И что же это никак не тонется? Хлебаю эту распроклятую воду, хлебаю – и никакого эффекта. Скорее от холода загнусь, чем утону. Сейчас утону, а девчонки ничего знать не будут и пойдут на дискотеку. Танька мне обещала сегодня сделать сногсшибательную прическу. И колготки ее, если хорошенько зашить будут замечательно с моей мини юбкой смотреться. Бобрик про Ларку вмиг забудет. Опять ко мне переметнется, вот тут я ему и покажу почем фунт лиха.
 Как же покажу, я ж на эту дискотеку не попаду. Как, впрочем, и на все остальные. А зря – хорошая, понимаешь, вещь эта дискотека! Три часа танцев  - неделя хорошего настроения! Никакой допинг не нужен! Зря мамуля принюхивается – не пью я пива, мне и так хорошо.
 Да что ж это делается, люди милые?! Полчаса плюхаюсь в ледяной воде, никак утонуть не могу, а в голову мысли дурные лезут! Жизни, понимаешь, лишаюсь, а сама про дискотеку! Никакой серьезности у человека! Нет, ну до чего холодно! Ноги прям сводит. Может, бросить это неблагодарное дело и домой? За пару часиков отогреюсь и просохну – никто ничего не заметит. А потом на дискотеку!
 Да что ж я к этой дискотеке пристала? Будто нет в этой жизни других радостей! Вон, Егорку обещала на выходных в зоопарк сводить. Пацан от птичек и рыбок тащится. Возьму у Ларки фотоаппарат, поснимаю. Все! Решено! Кончаю топиться! Слава Богу, что по плаванию у меня твердая восьмерка! А то б из этой холодины ни за что не выбраться.
 Что за идиотизм? Не тонется и не плывется?! Барахтаюсь, как котенок слепой в воде! Так, ну-ка ручки, ну-ка, ножки, поднатужились! Вот, уже лучше. Еще немного, и вот он, берег. Только бы дотянуть! Нужно просто думать о чем-нибудь хорошем, так время быстрее тянется, и настроение плыть помогает.
  И дернул же меня черт в марте месяце топиться! Подумаешь, двойка! Подумаешь, родителей в школу! Ну, Бобрик идиот! Ну, с Жоркой ничего не получается! Ну, рожу я этого несчастного ребенка!!!
 Не топиться же в ледяной воде, честное слово! Да я девушка молодая, крепкая – выдержу. И сочинение напишу, и сыночка рожу, и со своими мужиками разберусь! Зато впереди – целая жизнь! С кучей радостей. И дискотеки, и зоопарк с рыбками и птичками, и бабушкины пирожки. Точно! Как это я забыла, ведь бабушка нас с Егоркой на воскресенье приглашала к себе на дачу на пирожки с капустой и беляши! Сейчас бы хоть одненького горяченького беляшика съесть с чаем! Все бы на свете отдала!
 Не киснуть! Сильней, сильней ручонками дергать, а то глядишь, и утонешь. А уже совсем не хочется. Держись, матушка! Будет и на твоей улице праздник! Не тонуть! Не тонуть! Не тонуть!!!
 Вот дура надумала топиться! Бабушка бы с ума от горя сошла! Она бы точно этого позора не пережила. И горя тоже. Нет, все-таки бабушка меня больше всех любит. И Егорка. Он прямо тянется ко мне, как увидит. Не то, что некоторые!
 Вот и до нужного течения добралась! Глядишь, и вправду выплыву. Эх, хоть бы тепла капельку. Холод аж до позвоночника пробирает. Держись, Алюня, держись! Еще немножко, и айда на дискотеку! Там и согреешься! «Нам бы только день продержаться, да ночь простоять». А там…
 А там все будет по-другому. И на маму больше не буду обижаться.
  Она ведь меня тоже любит по-своему. Придет домой уставшая, а мне поесть наутро обязательно приготовит. И покупает мне все в первую очередь. Самой новое пальто нужно, а вместо этого мне сапоги купила. И за тройки совсем не ругает. А Ромка… А что Ромка? Мать и в этом плане понять можно, она ведь еще женщина молодая, ей тоже мужика иметь под боком хочется. В конце концов, он не пьет, не ругается, ко мне особо не пристает. В общем, не самый плохой вариант.
 Ног я уже совсем не чувствую, значит, мне конец! А как не хочется! Господи, где взять сил?!! Помоги, Господи! Прости, что вспоминаю о тебе в самый последний момент, но ведь вспоминаю! Не хочу умирать в расцвете сил! Не хочу! Не хочу! Не хочу!!!
 Слава Богу, здесь же мелко совсем! Ноги уже до дна достают, а я все барахтаюсь. И чего, спрашивается, ору, как ненормальная? Вон рыбаков на том берегу перепугала. Сами хороши! Не от хорошей жизни человек в этой холодине плещется – понимать надо! А они рты пораззявили – кино, понимаешь, бесплатное! Фиг вам, кино! Кина не будет! Все, финита ля комедия! Я почти на берегу. Только бы сил хватило элементарно выбраться.
 Фу, какая гадость вокруг! Грязь непролазная, палки, бутылки – тоже мне бережок. Ой, мамочка, на что это я рукой наткнулась! Крыса! Дохлая. Эк ее раздуло, видимо от воды. Неужели и меня бы в таком виде обнаружили?! Как это я не подумала? Нет, ни за что в другой раз топиться не буду! Не дождетесь! И вообще, ни о каких самоубийствах больше не буду думать! Клянусь всем самым дорогим на свете! Ты слышишь, Господи? Чтобы вот так, как эта крыса… Ни за что!
 Теперь немножко отдохну, приду в себя и домой. Как бы с силами собраться – руки-ноги совсем не двигаются. Хорошо, что додумалась надеть старую куртку – выброшу – никто и не заметит. Долой куртку! Все равно вся мокрая – тепла не держит. И тяжелая – страсть!
 Вот и все, живу. Живу. Живу! Люди, я живу!!! Господи, хорошо-то как!!! Живу! Я люблю тебя, жизнь! А раньше была дура-дурища! Никому не пожелаю такого. Живите, люди! Живите!!! Странно, ноги-руки не двигаются, а голосище – труба иерехонская. Люди даже на том берегу заволновались. Голос есть – жить буду – новая примета.
 Теперь парочка упражнений для разогрева, как физрук учил. Тяжело в ученье – легко в бою! Вперед и с песней! На бегу еще быстрей разогреюсь. Ну, пошла, подруга, пошла! Вот так, потихонечку, полегонечку! С шага на бег, с бега на галоп – домой!
 Вот моя деревня, вот мой дом родной! Кажется, что это уже сегодня было! Но что из того? Я жива и здорова, и все у меня замечательно! Теперь главное, чтоб на наших подподъездных старушек не напороться, интервью с пристрастием я точно не выдержу! Так, замечательно, нет никого! Рысью в подъезд! Там темно, там можно замаскироваться.
 А вот и лифтик! Привет, солнце мое! Свободен и в полной боевой готовности! Вот оно, счастье! Ручками потопаем, ножками похлопаем – или наоборот – мозги никак не согреются. Пока доедем, в себя придем и даже согреемся. Раз-два! Раз-два! Вот уже все у нас шевелится, все действует! Красота! Жизнь – вещь однозначно замечательная! И как это я, дура, раньше этого не замечала?
 Хорошо, что дверь оставила открытой – с ворами нынче напряженка, наш дом они явно игнорируют. Так и есть, все на месте, ни одна из ценностей не пропала. Теперь в ванную! В ванную! В ванную!!!
 Что может быть лучше, чем горячая ванна? Ни-че-го! Это не просто комфорт – это настоящий земной рай! Кто не верит – может пройти моим путем. Маршрут несложный: дом – мост – мартовская купель – дом – ванна. Так бы и лежала день и ночь, а потом ночь и день. Но труба зовет! К приходу мамы нужно ликвидировать следы моего умопомрачения. За дело! Мир прекрасен!
 Вот это рекорд! За час управилась! Сегодняшнее купание мне явно пошло на пользу. Чего бы еще совершить выдающегося? Может, картошечки пожарить? Сказано – сделано! Оказывается, в охотку и чистка картошки не напрягает. Может, еще салатика настругать? Нет, кулинарничать уже надоело. Мои сородичи и так удивятся! А я пока за «ЛаЖик» засяду, запишу свои переживания, так сказать, по горячим следам.
 Смотри-ка, целый монолог получается! Клава не поверит! И не на пять страничек – почти в два раза больше! Потом исправлю ошибочки, благо компик у меня уменький, и нате Вам, пожалуйста! Домашнее сочинение! Длиннющий и весьма поучительный монолог. Монолог длиною в жизнь. Звучит красиво! Но не верно по сути. Скорее, монолог длиною в смерть. К счастью, в смерть не состоявшуюся.