Igor Yliseyev
is the best author of «Literary Canada-2016» almanac.Rostov (Russia)
Медведь-шатун
Покуда смысла нет тебе лишаться сна,
укутанный со всех сторон подкожным жиром,
ты сладко так сопишь, ты в примиренье с миром,
и не нужны тебе ни звезды, ни весна.
Снега над головой, со всех сторон снега.
Но тёпел твой мирок от ровного дыханья,
и над сугробом сна – лишь пара колыханье,
и нету над тобой ни друга, ни врага.
Но что-то, как сова, взволнует сонный лес,
тебя разбудит вдруг неясная тревога,
и звезды хлынут вниз, и вспыхнет вдруг берлога
серебряным костром пронзивших наст небес.
И встанешь ты тогда во весь могучий рост
и, рев свой, раскидав по лесу, как валежник,
пойдешь искать весну среди деревьев снежных,
сбивая головой сосульки звонких звезд.
* * *
Белесый туман выплывает из лога,
Сквозь тучи сочится лучистая мякоть.
Мне видится здесь присутствие Бога,
И в грустном восторге мне хочется плакать.
Мне хочется в рощах, наполненных светом,
Бродить, не ругаясь ни с кем и не споря,
Что мир этот создан великим поэтом,
И нет в нем ни капельки мрака и горя.
Лишь с этих высот – мира светлых окраин,
Где суть постигается жизни и тлена,
Я к вам возвращусь, примирен и раскаян,
Молясь о прощении нощно и денно.
И если меня вы услышите прежде,
Чем я отвлекусь на иные молитвы,
Поймете, что жил я все время в надежде
На то, что окончатся вечные битвы
Меж небом и адом, меж правдой и ложью,
Что некогда нас в этой жизни венчали,
И каждому будет по милости Божьей
Отпущено в меру любви и печали.
* * *
Если это любовь – эти редкие встречи,
нежелание знать, где сейчас ты и с кем
смотришь в небо, ведешь бесконечные речи
о любви и о вечности, – значит, я нем.
Если это любовь – ждать упорно, кто первый
позвонит и поделится мыслями вслух,
как гудят, исходя напряжением, нервы
от безжалостной ревности, – значит, я глух.
Если это любовь – затаиться в ухмылке
и смотреть, как влюбленный в обиде нелеп,
как смешон его взгляд, и смущенный и пылкий,
видеть страх и надежду в нем, – значит, я слеп.
Неужели и ты, как и все, вероломна,
и с тобою не сладят ни ангел, ни черт,
если смотришь мне в сердце из пропасти темной
и ни искры в глазах твоих? – Значит, я мертв.
* * *
Еще как будто и не выпит
цветущей липы дивный запах,
еще я вроде и не выбит
из колеи своей, и все ж
так мало мир меня тревожит
на всех его крутых этапах,
и каждый миг, что мною прожит,
не вызывает больше дрожь.
Дрожь не боязни – сладострастья,
когда я песню пел за песней
и задыхался – не от счастья, –
от веры в то, что есть оно,
и ты была такой запретной,
такой невинной и прелестной,
какой уже мне в жизни этой
тебя увидеть не дано.
Все те, кого мы так любили,
кто в нас влюблен был изначально,
полузабыты нами или
забыли нас, как бег минут.
И потому тебя люблю я
с такою мукой и печалью,
что Леты призрачные струи
во мне давно уже текут.
De profundis*
Я еще не прощаюсь. Но где-то в глубинах любви
Зарождается слово и глухо, как будто сквозь стены,
Как незрелые ягоды – терпкие губы твои
Произносят неслышимо, может быть, "смерть" иль "измена".
Седина проросла из бессонниц твоих, летаргий.
Мне прощенья не выпить из этой серебряной чаши,
Куда слиты из двух совершенно различных стихий
Две судьбы, две такие похожие сущности наши.
Красным горьким вином свое новое платье залей.
Счастье ты обрела, не готова к такому уделу.
Только что я могу дать в конце этой жизни твоей
Все познавшей душе, твоему все узнавшему телу?
Я до звезд восходил по мечтаний моих дефиле
И оттуда, с небес, потерявший земную дорогу,
Я хотел донести свет любви моей всем на земле,
Только он оказался не нужен ни людям, ни Богу.
Между высью и бездной опять одиноко мечусь.
Я еще не прощаюсь – лишь воздух губами колышу.
И в ответ на молчанье мое из глубин твоих чувств,
Может, "жизнь" или, может, "любовь", задыхаясь, я слышу.
* «Из глубины… (взываю к Тебе, Господи)» - начальные слова молитвы.
* * *
Творить, оставаясь свободным,
Иного не надо поэтам.
Синь Цицзи
Когда и руки свяжут за спиной,
и цепь прикрутят к обручу на шее, –
добудь свободу, и любой ценой.
А что дороже воли и дешевле?
Когда придется жить тебе одной,
и пусто станет в сердце ли, в душе ли, –
добудь любовь свою любой ценой.
А что любви дороже... и дешевле?
И если голос – лопнувшей струной,
и горлом кровь, как у певцов издревле, –
ты песню жизни спой любой ценой.
А что дороже жизни... и дешевле?
Ровесницы
Мои ровесницы красивы,
как много осеней назад,
как на траве густой – росинки,
как тронутый морозцем сад.
Они, как память моя, юны,
вином их душ я напоён,
они прямы, как будто руны
среди затейливых письмён.
Мне лгать не надо им. Бесценен
их дар любой, совет любой.
И с каждым прожитым мгновеньем
я проникаюсь их судьбой.
Ничто так быстро не проходит,
как молодость. И лишь они
напоминают мне про годы
любви – Господь их сохрани!
Усталость
Я устал размышлять о себе,
горевать о своем бессилье
переделать что-то в судьбе
истязаемой вновь России.
Я устал терпеливо ждать,
что придет и ко мне однажды
запоздалая благодать –
утоленная жизни жажда.
Я устал притворяться злым,
в зеркала ваших душ уставясь.
Я устал напиваться в дым,
чтоб забыть про свою усталость.