Яков Зугман
(1931-1977)
За птичьим гнездом ли,
За чашей цикуты —
В прохладный зенит голубой
Тянуться я буду
До смертной минуты,
Вздымая себя над собой.
Пускай этих вёсен
Осталось немного,
Пусть ноша притёрта к плечам,
Пускай не хватает мне света дневного —
Я буду расти по ночам.
Над крышами душ,
Над чужими томами,
Над милою жизнью земной…
Последний мой взгляд,
Словно крона в тумане,
Ещё постоит надо мной.
* * *
В мою могилу — ранку на планете —
Сойду без шума. Камень в головах.
А на меня похожие как дети,
Сиротками останутся слова.
Но в памяти друзей, а не в печати,
Не связанные именем моим,
Пребудут пусть и правды, и печали,
Понятные и нужные другим.
Так матери голодными годами,
Чтоб хоть дитя от смерти уберечь,
Младенцев на базарах покидали:
Пусть выживут. А о себе ли речь…
* * *
Под гнётом дружеского взгляда
Мне даже челюсти свело!
Ведь знаю сам, что так не надо,
А всё же делаю — назло!
Вон, борода уже седая,
А мне все тычут и твердят!
Я ложкой в рот не попадаю,
Когда мне под руку глядят!..
Пускай я буду тем отличен,
Что не могу вести дела,
Что от моралей-зуботычин
Я лишь бледнею добела.
Бреду, как под холодным ливнем,
С неугасимым фонарём —
С моим пугающе наивным
Косноязычным словарём…
Друзья мои, вы не в ответе,
Что не заметили огня.
И только женщины, как дети,
С испугом смотрят на меня.
* * *
З. П.
Девочка, глядящая на мир,
Словно на растопленный камин,
Сотни раз доверчиво на дню
Руки простиравшая к огню!
Девочка из темного угла,
Как себе ты руки обожгла!..
Медленная боль уходит ввысь.
Как пустыня, губы запеклись.
Хоть ещё б погреться до утра!
Врут, что голь на выдумки хитра.
От ожога страшно и светло.
Тёмный угол. Дальнее тепло.
* * *
Вот и кудри с макушки слетели.
Стать бы надо мудрей и святей.
Так становится в роще светлее,
Когда листья слетают с ветвей.
И без горькой, безумной надежды
Я, как в зиму, иду в те года,
Где печально и всё-таки нежно
Станет небо чернеть навсегда.
С головой пропадая в тумане,
Свой законный удел не кляня,
О Земле загрущу, как о маме:
Как же будет она без меня?