Ирина Риф
(Ванкувер)
Гречишный мед.
- Здравствуйте, Мария Степановна! – Макар слегка нагнулся к старушке, сидящей на скамье у калитки. Она посмотрела на него как на журавля в небе, далекого и незнакомого. - Не узнаете меня? - он улыбнулся и присел перед ней на корточки. - Я – Веры Петровны внук. Она вот здесь, у колонки жила. - Макар показал на дом у перекрестка. Женщина продолжала сидеть неподвижно, сложив загорелые руки у себя на коленях.
Она перевела на него взгляд голубых, затуманенных пеленой глаз и тихо спросила: «Андрейка?»
- Андрей – это мой отец, а я его сын Макар. – радостно пояснил молодой человек, с надеждой заглядывая женщине в глаза, может она и его вспомнит. – Помните, когда мы с сестрой были маленькими, вы нам котенка подарили, Сешку. Он долго-долго у нас в городе жил ...
Послышались голоса. Из-за магазина показалось трое мужчин. Один из них, самый маленький и щуплый, держал в руке целлофановый пакет и тонкую, кривую палку.
- За грибами пошли. – обреченно вздохнула Мария Степановна.
- Мужики, втроем - за грибами? – удивился Макар.
- Да и не говори, стыдоба! – она безнадежно махнула в их сторону рукой. – Видно бутылкой разжились. Теперь в лес по грибы пошли. Нажарят, - вот тебе и закуска.
Они молча проводили уходящую троицу взглядом. Макар попрощался с Марией Степановной и зашагал по проселочной дороге. Он знал каждый камушек вдоль этой дороги, каждый кустик. Все свои каникулы и выходные он проводил у бабушки в Часовне, маленькой деревеньке под Москвой.
Светило солнце, накаляя землю. Трава испускала терпкий аромат, похожий на бабушкин чай. Небо было прозрачным и бездонным. Высоко парящие птицы, казалось не летели, а застыли в одной точке как соринка на свежевымытом окне.
Сколько лет прошло как он уехал?!
Макару было пятнадцать, когда он, его родители и младшая сестренка иммигрировали в Канаду. Макар закончил университет в Торонто и работал на крупную американскую корпорацию.
***
Далеко-далеко, в заморских чуже - странах, где мир вокруг тебя большой и шумный, а ты маленький и молчаливый, среди стеклянных небоскребов и спешащих людей ... Где, каждый твой день начинается в темноте, до восхода; и заканчивается в темноте, после заката. Где, солнце ты видишь только в обед, когда перебегаешь улицу из офиса в соседний ресторанчик, лавируя среди улыбающихся мужчин в белых рубашках, сосредоточенных женщин с маленькими дорожными кейсами и грязных бомжей с серыми лицами. Где мир отражается, преломляется и светится вокруг тебя, как в зеркальной комнате.
Не любить этот мир нельзя! Это захватывающий мир возможностей! Бизнесцентры, рестораны, фитнессцентры – это все декорации глобализованной игры для взрослых. Их галстуки, костюмы, часы и туфли - экипировка для «сражений». А главное твое оружие – твой мозг. Он подчиняет себе все: эмоции, желания, энергию; фокусируясь только на одном, – добиться успеха!
Но порой, когда ...
Возвращаясь с работы домой, закрывая за собой дверь, обретая долгожданную тишину... Мозг замирает. В мягком свете ночной лампы, в окружении семейных фотографий ... Оживает сердце.
К тебе приходят теплые воспоминания о месте, где ты вырос. Ты как - будто погружаешься в лодку на тихой воде, тебя слегка покачивает и медленно несет по течению. Ты перемещаешься в далекое прошлое, идешь по любимой улице. Вот это ветвистое дерево с удобным сучком, чугунный люк с выпуклыми кубиками... Тебя так радует каждая деталь! Ты идешь к своему заветному месту... Вдруг замечаешь, что улицы пусты, людей нет. Шаги замедляются, вязнут. Ты грустнеешь. Проваливаешься в бесчувственную паузу ...
Еле слышно скулит душа. Тихо и жалостливо сродни собаке, оставленной за дверью, которая сидит, прижавшись к стене спиной, и скулит одной только грудью, не разжимая пасти, выпуская еле уловимые звуки через нос.
Тоска по дому – это болезнь!
И есть только два лекарства от него: время и побывка. Временем лечатся долго и порой мучительно, но если излечиваются, то навсегда. Побывка лечит быстро, но без гарантий. «Болезнь» может вновь возобновиться.
***
«Приятно ступать кедами по мягкой траве!» - Макар сошел с залитой солнцем проселочной дороги в чащу леса. Cтупая по мягкой траве, ноги пели от блаженства. Дорога истерзала ступню мелкими камушками и колдобинами. Тень, прохлада ...
Когда он был мальчишкой, они с ватагой ребят бегали в этот лесок играть в войнушку. Он помни, как попал сюда в первый раз. Деревенские пацаны сколотили две команды и позвали его. Он с радостью согласился и прихватил свой пистолет. Макар гордился, что его оружие не пластиковая, легковесная бирюлька, выкрашенная в позорный зеленый цвет, а тяжелый, железный малый, - точная копия пистолета Макарова. Макар сунул его в карман шорт и явился на сборы у колонки. Местный заводила Юрка, окинув Макара быстрым взглядом, нагнулся к колонке и с усмешкой спросил: «Городской?» - с этими словами Юрка отжал ручку колонки, подпер ее камушком и подставил лицо под водяной напор. Мальчишки смотрели на это с восхищением - не каждый тогда мог отжать ручку чугунной колонки одной рукой до упора. Юрка распрямился, снова отжал ручку, камушек брякнул о землю.
-Ты что в трусах по лесу скакать будешь? - Юрка снова обратился к Макару, вытирая губы тыльной стороной ладони.
- Это не трусы. Это шорты. – сжав скулы, процедил Макар.
- Это понятно. Только не понятно как ты будешь по кустам скакать с голыми ляжками? Или у тебя кожа бычья? – Юрка усмехнулся и с издевкой посмотрел на Макаровские тонкие коленки.
- Ничего. Я привыкший. – уверенно соврал Макар.
Как только они с мальчишками зашли в лес и кинулись в рассыпную, Макар оценил Юркину насмешку с полна. Дикая малина больно шкрябала по нежной, городской коже, оставляя царапины, которые потом вздувались длинными, красными буграми. Злостная крапива добавила к боевому макаровскому раскрасу белых, пузатых волдырей. Все это щипало и зудело по началу, а потом в игровом запале забылось. Макар был благодарен Юрке и всем остальным мальчишкам, что они не надсмехались над ним после, когда они отстрелялись и потные высыпали из леса на дорогу. В свете яркого солнца ноги зияли косыми царапинами, похожими на следы пыток от розги. Местами на них проступила кровь и застыла мелкими багровыми капельками, делая их пугающими.
Сегодня Макар – в джинсах, и он возьмет свой реванш у леса за детские царапины! Макар, широко перешагивая через вислоухие лопухи, гипнотически двигался в чащу леса. И с каждым шагом он все глубже погружался в свои детские переживания. Он озирался по густым зарослям, и в груди нарастало волнение. Казалось, мальчишки прятаться за кустами и вот-вот кто-то выскочит и заорет: «Паф-паф! Ты – убит!»
Казалось, пройди он дальше, между высокими деревьями, отодвинь еловую ветвь как занавес ...
И попадешь в сказку! Где мохнатый мишка, раскинув задние лапы, откинулся на ель и, свернув язык трубочкой, старательно вылизывает мед между подушечек когтистой лапы. Белочка, с озорными кисточками на ушках, примостилась на верхних ветках; держа бугристую, еловую шишку маленькими, тоненькими лапками, порывисто точит ее зубками. В лучах света, пробившегося сквозь ветви, как снежинки в свете уличного фонаря, сыплется рыжая шелуха от шишки и падает вниз на морду бурого сладкоежки ...
Макар усмехнулся своему воображению и перевел взгляд на лопухи у него под ногами. В серединке лоптастых листьев, покрытых белесым пушком, уютно гнездились мелкие, кремовые цветочки. Их пестики, в мучнистых шапочках, теснились на столбиках разной высоты, будто танцующие девушки в длинных сарафанах. На фоне огромных, светлых лопухов показались темно-зеленые мелкие листочки. Макар смотрел на их зубчатые края, и ему казалось, что он должен узнать их. Он приподнял ветку. Под ней, на тоненьком стебельке, как новогодняя игрушка на ниточке, висела маленькая, красная ягодка. «Дикая малина!» - Макар потянул ее легонечко кончиками пальцев, она скатилась ему на середину ладошки. «Смешное создание! Похожа на наперсток, склеенный из икринок.» - Макар умиленно улыбнулся и положил ее себе в рот.
Тишину прервал шорох. Макар настороженно повернулся. Недалеко он него, в кустах, стоял мужчина. Полусогнувшись, он ворочал перед собой руками. Одетый, будто вышел утром по нужде: отвислая застиранная майка, тонкое, выгоревшее, в мелкую дырочку трико и резиновые сапоги. Макар призывно кашлянул и направился к нему поздороваться.
- Здравствуйте! – произнес Макар, не доходя двух шагов до незнакомца.
Мужчина повернул к нему голову.
- Здорово! – хрипнул он в ответ и широко растянул тонкие губы. Пепельная щетина забегала железными солдатиками по сморщенной коже. Из беззубой тьмы явились два пня ржавых резцов. Незнакомец потянулся вниз за рукой. Послышалось скользкое бульканье. Шлепок. И несколько капель вязкой крови прыснули беззубому на щеку и губы. Макар в ужасе глянул вниз. На пне лежал серый заяц с распоротой шкурой. Незнакомец снова склонился к тушке ... Макар отшатнулся, перевел взгляд и наткнулся на остекленевшие глаза зайца. Ему померещилось, что мертвый зверек сейчас истошно закричит.
Макар втянул плечи, пытаясь закрыть ими уши, и не помня себя, выскочил из леса на дорогу. Казалось, сырая и липкая кровь обволокла ему рот и встала пленкой в горле. Пытаясь погасить рвоту, Макар широко открыл рот и глубоко вдохнул. Как из-под земли на дорогу, бренча разбитой ходовой, вылетела легковушка. Она резко взяла поворот, вильнула плоским задом и газанула перед самым носом Макара. Клуб пыли обдал Макара, как пар в русской бане. Он машинально вдохнул и отчаянно закашлялся. Мгновенье спустя, из дымовой завесы на заднем ходу, жужжа словно детская машинка на пульте, явился старый жигуленок и тормознул у ног Макара. Семерка трясла мятыми боками, похожими на выжатый тюбик от зубной пасты и рычала. Сквозь запыленные окна маячил силуэт водителя, который крутил ручку на пассажирской двери. Стекло рывками опустилось до половины, в щели окна показалась пара глаз. Макар отнял ладонь от лица и слабым голосом выдохнул: «Здравствуйте». В ответ водитель мотнул головой в сторону пассажирского кресла. Макар безропотно повиновался и сел в машину.
Заскрежетала коробка передач и семерка рванула с места. Макар ухватился за ручку над окном. Плечи вжало в кресло, тело сьехало вниз и колени больно врезались в бардачок. Макар заерзал в продавленном кресле, пытаясь развернуть колени по диагонали.
- Что-то ты совсем зеленый? – заорал водитель, прорывая гулкое тарахтение внутри салона.
Макар поднял глаза на собеседника. За рулем трясся среднего роста человек в мешковатой спецовке и в мятой шляпе пчеловода. Запрокинутая на шляпу сетка местами провисала и закрывала ему лицо.
- Бледный какой-то! - пояснил водитель, с этими словами он слегка подался телом вперед, выжал сцепление и с усилием вдавил рычаг скоростей.
- Пыли наглотался. – слегка подкашливая ответил Макар.
- Городской. – с издевкой хмыкнул водитель.
Макара задел его тон. Он распрямился и заметил:
- В вашем голосе это не звучит как положительное качество.
Водитель расплылся в довольной улыбке.
- Семашки будешь? – с этими словами он потянул руку к подсолнуху, который лежал сбоку от него между сиденьями. Продолжая крутить руль левой рукой, он шкрябал пальцами правой руки по цветку до тех пор, пока несколько пузатых семечек не выпрыгнули из ячеек. Он сгреб их в ладонь и стал по очереди забрасывать к себе в рот.
Макар, которого все еще подташнивало, от семечек отказался.
- Не любишь семашки? – полюбопытствовал водитель неестественно открытым ртом, ворочая семечку языком, он пытался постановить ее на боба между зубами и щелкнуть.
Макар отрицательно мотнул головой.
Вдруг машина резко затормозила. Макара повело в сторону, его колено сбило руку соседа с рычага, он недоуменно уставился на водителя. Тот, в ответ, смотрел на него из-под сетки невинным левым глазом и мелко хихикал. По сетке, на месте правого глаза, деловито ползала полосатая пчелка, а на подбородке, при каждом впрыске смеха, вздрагивала мохнатая шелуха от семечки.
- Птичка! - хохотнул водитель, и показал на утку, присевшей у дороги.
Голос у водителя показался Макару странным. Он нагнулся немного, чтоб разглядеть лицо под сеткой.
«Тонкая шея, в ушах сережки. Это женщина! - осенило Макара. Он обреченно перевел взгляд на лобовое стекло.
Утка все еще мялась у дороги, сверкая на Макара черными глазками. Вдоль дороги простирались бесконечные поля цветущей гречихи.
- Простите, а куда мы едем? – поинтересовался Макар.
- Улики с пчелами поставить. – спокойно парировала девушка, кивнув головой в сторону прицепа с ящиками позади жигуленка. - Надеюсь, ты не откажешь мне в мужской силе? – хитро косясь одним глазом на его упругие бицепсы, спросила она.
- Так вы изначально подобрали меня как рабочую силу? – раздраженно уточнил парень, оскорбленный тем, что его везут как телка неведомо куда.
- Да нет же! – девушка запрокинула сетку на макушку, открыв лицо. – Скрюченный и бледный, задыхаясь у дороги, ты слабо походил на ломовую силу. Я думала, что тебе в больницу надо! - сказала она обиженно.
Потревоженная пчелка слетела со шляпы, набрала высоту и монотонно жужжа, повисла у Макара над головой.
- Далеко ехать? - уточнил Макар, искоса поглядывая на пчелу.
- Мы уже почти приехали. Здесь недалеко. – девушка благодарно выжала сцепление и машина тронулась.
***
Машина лихо тряслась на деревенских колдобинах. Прицеп вилял из стороны в сторону. Улья со скрипом терлись друг о друга боками ...
Макар подпрыгивал на месте, бился макушкой о потолок и мысленно представлял себя грузчиком: он приподнимает улей за бока обеими руками и несет его. Пчелы, тем временем, растекаются по ящику черными чернилами и ползут к макаровским рукам, покрывают его пальцы, кисти ...
Машина затормозила.
Макар выставил ноги из жигуленка, распрямился и пытливо посмотрел на улья. Составленные друг на друга в прицепе ящики походили на квадролицые головы в кепках.
- Ну, что, студент!? – сказала она, встав с ним рядом. Она с удовольствием пробежала снизу вверх по его фигуре, и подбоченившись, добавила, – Ударим ратным трудом по тунеядству?
- По какому такому тунеядству? – непонимающе пробубнил Макар, не отрывая глаз от прицепа. Его взгляд приковали и подали долгожданную надежду деревянные чупики, плотно закрывающие отверстие в улья. «Квадролицые в кепках курят кубинские сигары!» - подумал про себя Макар.
Она уловила его опасения.
- А ты что думал, я тебя на амбразуру голым телом брошу!? Все улья закрыты! – рассмеялась она и сбросила с себя спецовку.
- Ничего я не думал ... – Макар только сейчас обратил на нее внимание.
Среднего роста русоволосая девушка, с торчащими за ушами короткими хвостиками. Одетая в старое, армейское галифе с голубыми лампасами и в шлепанцах на босу ногу. Поверх галифе свисала майка-тельняшка с глубокими вырезами по бокам.
- И так, стажер! Пчелиные улья нужно расставить в тени деревьев на расстоянии три - четыре метра друг от друга. – она деловито указала на невысокие березки вдоль дороги. – Улики должны смотреть носиками на север. Полагаю, что ты знаешь как определить где север! – вопросительно подняв брови полюбопытствовала она.
- Да, на крыши нужно положить немного свежескошенной травы. Коса - в прицепе... – она, заметив его частые моргания, слегка засмущалась и добавила, - Но можно и не надо ... просто так им попрохладней будет.
- А я пока кушать накрою, - сказала она в оправдание. – Очень кушать хочется. Я как с утра кофе с сыром слопала ...
***
Макар установил последний улий.
У стожка со свежевыкашенной травой, рядом с машиной она бросила кусок брезента. Поверх него постелила полотенце и разложила съестное: пухлые пряники в белой глазури, розовая редиска с зеленой, бархатной ботвой и желтый, домашний сыр с лоснящимися жирными боками.
- Ну что, батрачек, - она уважительно прошлась взглядом по его футболке, на которой проступили темные пятна пота, - Кушать будешь?
Он присел на брезент, облокотился на стожок и блаженно вытянул длинные ноги.
- Кваску хочешь? – приветливо спросила она. В ответ на его кивание, она плеснула мутного напитка в жестяную кружку и протянула ему.
Квас оказался холодным с кисло-сладким вкусом. Макар выпел все до дна и посмотрела на девушку повеселевшим взглядом.
- Что? Хорош квасок!? Моя мама ставила! – заметила она с гордостью. – Давай кружечку, плесну еще ...
Они кушали горькую редиску, закусывая ее сладкими пряниками, и запивали квасом.
- Никогда не пробовал есть редиску со сладкими пряниками ... – начал Макар.
- Хе! – она как - будто ждала этого. – Это мое излюбленное блюдо! Как-то, давным-давно, в детстве я попробовала редиску. Она показалась мне такой горькой! – она скривилась, и приподняла плечи. - Просто рот разъедала! Короче под руку попался пряник ... С тех пор, это мое коронное блюдо – редиска с пряниками.
- А почему все улья разного цвета? – спросил Макар, разглядывая пчелиные домики, выкрашенные в разные цвета: желтый, белый, голубой.
- Для предупреждения блуждания пчел. Пчеловоды верят, что пчелы различают именно эти цвета. Чтоб пчелы не шарахались в поисках своего дома. – пояснила она и задумалась, - Вот и на острове Сант Мартен, недалеко от Флориды, - медленно проговорила она, - Дома тоже выкрашены в разные яркие цвета: желтый, оранжевый, красный ... – она подняла глаза на Макара и улыбнулась, - Может для того, чтоб мужья не «блуждали» по чужим домам? Кстати, во Флориде в одном из парков Диснея, я впервые увидела дерево баобаб. Ты когда-нибудь видел его вживую?
- Не-а. – соврал он, чтоб не сбить ее вдохновения.
- У него ветви, как голые руки, обтянутые перекрученной кожей и ни одного листочка. Все его стволы тянутся кверху, - она привстала на колени, подняла руки и потянулась. Высоко закинутый подбородок, шея, с выпирающими шейными мышцами по краям и шейной трахеей по- середине, походили на голый ствол. Она выворачивала руки, пытаясь показать, как сильно перекручены стволы баобаба. Тянулась вверх, глубоко обнажая тело под вырезами майки по бокам. Продолговатые мышцы на руках, обрамляющие выступающий сливообразный сустав под мышкой, в точности повторяли рельеф на шее. Она так походила на дерево с тремя голыми стволами. Макар заворожено смотрел на нее. Она продолжала что-то увлеченно говорить, при этом голос из заломленной шеи выходил низкий и шипящий. В одной руке она держала редиску, болтающуюся на ботве, а в другой - откусанный пряник. Не выдержав глубоких раскачиваний, ботва редиски обломилась и овощ, похожий на летящую, красную ракету с зелеными следами, угодил Макару в лоб.
Она игриво хмыкнула, переступила на коленях пару мелких шажков, остановилась перед Макаром и потянулась за редиской, приземлившейся за ним на стожке.
Ее рука, которая только что была стволом баобаба, застыла у него над головой.
Макар приподнялся ей на встречу. Кончиками пальцев коснулся тыльной стороны ее предплечья, спустился вниз к выступающим округлому суставу и утопил его в своей ладони. Она порывисто вдохнула и прикрыла веки. Он привлек ее к себе. Бережно обхватил рукой ее затылок, и как младенца, придерживая ей спину, положил перед собой.
Запах свежескошенной травы, цветущей гречихи и сладкий привкус пряника ...
- М-м-м! – простонала она.
- Я сделал тебе больно? – он обеспокоено заглянул ей в глаза.
- Нет, - выдохнула она, - Меня кажется пчела укусила ...
***
«Станция Казанский вокзал!» - раздался голос диктора.
Катя шагнула на перрон. Сразу перед вагоном стоял среднего роста молодой человек. Пушистые волосы цвета луковичной шелухи, серый костюм с рубашкой в мелкую клеточку. Через плечо висел потертый коричневый портфельчик. Одной рукой он держал сотовый телефон и читал сообщение. Увидев его, она радостно улыбнулась и встала рядом. Он медленно оторвал глаза от телефона.
- Какого черта? – монотонно, почти устало спросил он. И не заметив и искорки раскаяния в ее смеющихся глазах, добавил – Нет, скажи мне, разве есть какая-то необходимость срываться на выходные в деревню просто так?! Без договоренности ...
- Здравствуй, Черемушкин! – она протянула «ё» с выразительной нежностью.
Он достал распечатку в несколько листов и протянул ей:
- Это презентация для утренней встречи.
Катя жадно вырвала документы из его рук и впилась в текст глазами.
- Ты и диаграмки построил! Какой ты молодец! – она посмотрела на него с обожанием.
Слегка оттаяв, Черемушкин промурлыкал:
- Я еще таблицы обобщающие накидал, но в презентации они выглядят скучными, ты сможешь посмотреть их у меня с лэптопа...
***
- Что это? – Черемушкин кивнул в сторону ее ног, когда они сели в машину. В дополнение к ее строгому костюму с юбкой, поверх капроновых колготок красовались новые блестящие калоши с остренькими носами как у голландских башмачков.
- А! – с нарочитой бесшабашностью махнула она рукой. – Пчела в ногу укусила. – она приподняла правую ступню и показала на горбатый пузырь от самых пальцев до лодыжки. - Ни одна туфля не залазит. – Катя нагнулась и легонечко почесала укус ногтем указательного пальца. – Жутко чешется! – пожаловалась она, поморщив нос.
Черемушки скривился и отвернулся к окну.
- Леша, но нельзя, же быть таким откровенным! Тебя просто коробит от физического отвращения к моим ногам! – она призывно ухватила его за локоть.
- Ни от отвращения, а от обиды! – он выдернул руку.- Мне обидно, - Черемушкин заглянул ей прямо в глаза и продолжал, - Обидно, что я провел битых несколько часов крапая это, - он указал пальцем на документы, - а ты приезжаешь из деревни, в калошах, и собираешься презентовать компанию в таком виде!? – Он перевел указательный палец на ее ноги и назидательно ткнул в них несколько раз.
- Леш, - она испуганно поджала ноги и потупила взгляд, - Леша, я тоже переживаю!
- Не заметно. – буркнул он в ответ и отвернулся.
Стараясь замолить свою вину, она суетливо полезла в сумочку и достала из нее бумажный сверток.
- Смотри, у меня еще тапочки есть! – она явила ему пару новеньких войлочных тапочек с отороченной тесьмой. – Правда, моему пузырю в них тесно. Но я могу, если ты хочешь, переобуться в них? – она призывно протянула ему тапочки с детской искренностью в глазах.
Он посмотрел на нее с ужасом как на неизлечимо больного человека и процедил: - Не смешно!
- Это и все, что можно было найти в сельпо захолустной деревушки ... – пробубнила она в оправдание.
Воцарилась тяжелая пауза.
- Вот скажи мне?! - Черемушкин повернулся к ней . – Почему ты, состоятельная женщина, не можешь купить своим родителям обустроенный домик в приличной деревеньке? Посмотри на Сашку Нарышкина, он купил своим старикам уютный теремок со всеми удобствами, напичканный телефонами, микроволновками и соковыжималками. Яблонька под окном, птички поют и песик хвост колечком по двору бегает. Нарышкинские родители ничегошеньки не делают, только поливают по утрам цветочки перед домом, а вечером пьют чай с вареньем на веранде. – Черемушкин замолк, посмотрел на ее калоши, потом перевел взгляд на ее кисти, - Посмотри на свои руки! Под ногтями въевшпяся грязь, будто ты рыла ими землю! Не понимаю!
Она поджала пальцы в кулаки, глубоко втянула воздух и шумно выдохнула через нос.
- И никогда не поймешь! – процедила она и потуплено уставилась перед собой.
- Все, что ты перечислил – это просто вещи: микроволновка, соковыжималка ... – тихо заметила она после паузы. – Ты ничего не сказал о людях. Как его родители себя чувствуют? – она вкрадчиво посмотрела на собеседника.
- Хорошо! Я думаю. – уверенно ответил он.
- Вероятно ... – она разжала кулаки, развернула ладошку и прикусив губу, разглядывала свои ногти. – Когда Нарышкин привозил нас в последний раз к его родителям, я видела, как они боготворят его, – она задумчиво покачала головой. – Бегают за ним как малые дети, хвалятся своими успехами в освоении сложной техники. И если отец Нарышкина, - она оторвала взгляд от своих рук и прищурившись, посмотрела на Черемушкина, - Хоть как-то пытается перечить сыну. Мать тут же затыкает своего мужа, испепеляя ненавистным взглядом. - Леш! – начала Катя после паузы, - Егор Николаевич Нарышкин, Сашкин отец, больше не владыка их дома и не опора для своей женщины. Он такой же ребенок в детском саду, как и его жена. Где все оплачено, расставлено, - она сделала паузу, - И утренники - строго по распорядку.
- И что тут плохого!? – недоуменно возразил Черемушкин.
- Ничего. – показательно равнодушно парировала она. – Просто, мой отец – она с достоинством выделила последнее слово, - Бегать за мной на цыпках и подобострастно заглядывать мне в рот за купленное мной ему благополучие не хочет. Он вполне здоровый и самостоятельный мужчина, чтоб жить ТАМ, где он может и ТАК, как он хочет! – она обдала собеседника презрительным взглядом.
- Наверно, это и есть загадочная русская душа. – безнадежно заключил Черемушкин, - С барским видом отказаться от простого житейского блага, а потом влачить нищенское существование с нарочитым достоинством. И при случаи, поднять стопочку за бедную Россию. Поверь мне, - он посмотрел на нее усталым взглядом, - Ни одному из родителей на западе не придет даже в голову отказываться от благоустроенного домика, подаренного им детьми на старость!
- Никогда не сравнивай их стариков и наших! – она рассерженно повысила голос.– Иностранцам, и в страшном сне не присниться, что в один день, без объявления войны или особого положения, у них, в их собственной стране, могут отнять все: и денежные накопления, и гарантированную старость! Может, это его протест, вызов, если хочешь! – она обрадовалась мысли, которая только что пришла ей в голову. – Он не хочет МОЕ, он хочет СВОЕ, кровно заработанное! После двадцати лет военной службы офицером дальней авиации ... Бегает ли он по своему двору за курами, размахивая сохатой палкой и покрикивая тонким голоском «Кали-кали-кали», или с грохотом починает свой старенький жигуленок ... Он поднимает глаза к небу и шепчет: «Посмотри на меня, господи! - с этими словами она приложила ладонь к груди и просяще посмотрела вверх, - «На меня и на мою бедность! Найди, господи, того, кто обокрал меня и накажи его!!!»
- Твой отец - бывший коммунист и в бога не верит! – обиженно пробурчал Черемушкин.
- Знаешь что, Черемушкин! – угрожающе протянула она, обиженная тем, что он не проникся от ее слов. – Разозлил ты меня до красна! Думаешь, у меня попа на морозе не мерзнет?! Когда я по утрам, в родительской деревне, в уборную на двор бегаю!? Мерзнет! – с этими словами она бросила ему на колени сверток с тапочками. Автомобиль остановился. Она рывком открыла дверь и выскочила наружу. Черемушкин продолжал сидеть не шевелясь, обхватив тапочки руками.
- Что сидишь?! – заглянула она в открытую дверь, сверля его зловещим взглядом. – Показывай мне своих американцев! – она пренебрежительно махнула в сторону серебристого бизнес-центра. – Сейчас я покажу им кузькину мать!!! – с этими словами она лихо подняла опухшую ногу в калошах и воинственно водрузила ее на край сиденья рядом с переруганным компаньоном.
***
Зажгли свет. Презентация закончилась. Она стояла у трибуны, бережно держа листы обеими руками, и мило улыбалась. Черемушкин, откинувшись в кресле, довольный успешным выступлением, хлопал в ладоши и думал: «Чертовски здорово! Живо, грамотно ...» - он с гордостью смотрел на нее и людей, окружавших ее. – «Видно ей так надо?» - рассуждал он. «Сначала, довести все до грани срыва. Потом, до смерти испугаться. И, в конце концов, провести все магически прекрасно!» Он приподнялся и двинулся к ней.
- Мы победили! – шепнул он заговорчески ей на ухо и по-товарищески обнял за плечо. - Вот и клиент. - Черемушкин хитро указал глазами на приближающихся людей. По ковровой дорожке, расстеленной между столами, к ним приближались двое мужчин. Один из них, молодой и высокий, с черными вьющимися волосами, шел немного впереди. А другой, кругленький и лысый, с ярко выраженной еврейской наружностью, слегка отставал от него, и продолжал убедительно что-то излагать.
- Черемушкин, мы пропали. – прошептала она и сжала его локоть.
- Здравствуйте! – подойдя, начал первым высокий брюнет. – Я – Макар Абросимов, глава представительства «AB Corporation» в Москве. А это мой мудрейший зам, – он почтительно указал на своего спутника. – Джон Ассенбергер.
Черемушкин взял инициативу на себя и представился:
- Алексей Черемушкин директор евразийского представительства компании RusResources LTD.» - повернулся к ней и с удовольствие произнес, - А это наш «СЕО» - Екатерина Раскова.
- Я слышал, что вы заядлый пасечник?– обратился Макар к Кате и протянул руку для приветствия.
- Нет-нет, вас ввели в заблуждение, я просто ассистирующий стажер. – она смущенно улыбнулась и потупила взгляд. – А вот мой папа! – Екатерина подняла глаза и посмотрела на Джона, приглашая его к беседе. – Вот он - настоящий пасечник!
- Прекрасно! – Макар переглянулся с Ассенбергером и снова обратился к Кате. – Так как мы собираемся сотрудничать с вашей компанией на долгой и взаимовыгодной основе. Могу я рассчитывать на баночку гречишного меда?!