Валерий Антошин
Торонто
Целина
Пятьдесят лет назад, а следовательно в 1966 году, нам, студентам Московского института Электронного Машиностроения (МИЭМ), заканчивавшим третий курс, было "предложено"продолжить свое образование в "третьем трудовом семестре" на просторах целинных земель в Казахстане. Большинство парней и даже девчонок отнеслись к этому известию с неподдельным энтузиазмом, но было немало и тех, кто воспринял эту идею со значительной долей скептицизма.
Очень скоро выяснилось, что около четверти молодых людей страдают в той или иной степени такими заболеваниями, которые не позволяют им поднимать ничего тяжелее стакана, или жаркий и сухой климат Казахстана непременно приведет их к летальному исходу. Справки из разных медицинских учреждений со всеми нужными печатями были предоставлены в институт. Но все-таки большинство, погрузившись в вагоны на Казанском вокзале, на третий день прибыло на станцию "Есиль" Целиноградской области, откуда в грузовиках всех развезли по совхозам. Студенческий строительный отряд (ССО), рядовым бойцом которого был и я, в количестве примерно тридцати человек попал в совхоз " Двуреченский", где нас поселили в недостроенной пока школе по шесть человек в комнате. К нашему отряду прикрепили четырех девочек из Плехановского института в качестве поварих и человек десять студентов Горьковского автомеханического института. Эти ребята имели права шоферов третьего класса. Грузовики для них пригнали и поставили у забора недалеко от школы. Горьковчане жили в двух комнатах в торце школы, поближе к своим машинам, и через главную дверь школы практически не ходили, а входили и выходили в свои комнаты через проемы окон. Мы, кстати, тоже. Только девочкам полагались комнаты с окнами, где были стекла. Романтика!
Выяснилось, что мы должны строить химсклад в степи, примерно километрах в двадцати от нашего совхоза. Траншея под фундамент глубиной около полутора метров по периметру склада была уже вырыта. Внутри периметра возвышались горы песка, стояла большая металлическая ванна кубометра на четыре воды и огромное корыто, сколоченное из досок. Наша задача состояла в следующем: горьковчане привозили на своих грузовиках из каменоломни обломки бутового камня, мы должны были закладывать его в траншею, а потом заливать раствором, замешанным в том самом деревянном корыте лопатами. Из корыта раствор разносился на носилках к разным частям периметра. Песка для раствора было в избытке, цемент время от времени подвозили, воду таскали ведрами из металлической ванны, которую регулярно наполнял бензовоз, забирая воду из реки Ишим. Эту же воду мы и пили, другой не было, а пить, особенно по началу, все время хотелось ─ до сорока градусов в тени, только тени нигде нет! Романтика!
Недели через две я подружился с парнем из Горького, которого тоже звали Валера. Мы договорились с ним, что иногда я буду помогать ему и работягам в каменоломне загружать машину бутовым камнем, а за это буду (под его наблюдением) вести машину туда и обратно. Мои ребята не возражали ─ все равно валялись на песке, когда кончалась вода или не подвозили вовремя цемент.
Через пару недель Валера уже почти не делал мне замечаний, а иногда и просто засыпал во время рейса. Надо сказать, что горьковчане плохо высыпались, они гораздо больше нас злоупотребляли алкогольным напитком, собственно говоря, водкой, так как никаких других напитков в магазине не было. Это, во-первых. Во-вторых, они не пытались "крутить" с нашими девочками, а с риском для здоровья частенько отправлялись по вечерам в совхозный клуб на танцы. Как видно, они были значительно ближе к народу, чем мы, столичные выпендрёжники, за что и претерпевали иногда вред здоровью, чаще малой, а иногда и средней степени тяжести, но никогда не жаловались, а, зализав раны, опять шли в народ.
Как-то, ближе к концу первого месяца нашего рабочего семестра, совхозное начальство предложило нам поехать на кирпичный завод, километров за двести, и доставить в совхоз стройматериал в виде кирпича. В рейс должны были идти десять машин ─ девять бригадных, а десятую дал совхоз, и не какую-нибудь, а ЗИС-155, прозванный в народе "Захар", по-видимому, за суровый, но надежный характер. В каждой машине ─ водитель и пассажир, он же грузчик, он же сопровождающий груз и т.п.
На следующее утро все машины были заправлены и колонна двинулась в путь. Так получилось, что мы с Валерой оказались в замыкающей машине, в том самом "Захаре". Я не знаю, была ли у бригадира горьковчан какая-нибудь карта ─ все ехали за ним "по клеткам" ─ километров десять на север, километров пять на восток, потом опять на север, потом опять на восток. Ориентиров никаких: "степь да степь кругом, путь далек лежит..." Дорога в степи ─ это направление, по которому иногда ездят машины, оставляя свой след на растресканной серой земле.
К "Захару" претензий практически не было, единственное, что доставляло нам некоторый дискомфорт, так это то, что время от времени водительская дверь соскакивала при тряске с замка и начинала дребезжать. К середине дня колонна причалила к кирпичному заводу. Часа три ушло на загрузку кирпичей аккуратными рядами, потом машины были дозаправлены, и колонна двинулась в обратный путь. Интересно происходила дозаправка: машина подъезжала к цистерне, у которой был кран со шлангом, шланг вставлялся в горловину бензобака, и открывался кран. Закрывался кран тогда, когда бензин выплескивался из горловины на землю. Никого рядом с цистерной не было, и кто сколько залил бензина, никто не считал.
Мы опять ехали с Валерой в колонне замыкающими, и опять водительская дверь каждые несколько минут приоткрывалась и начинала дребезжать. Валере приходилось левой рукой хватать ее и со стуком пытаться закрыть на замок.
Эти манипуляции с дверью не прошли даром ─ мы отстали от колонны метров на двести и видели, что повернув на каком-то пригорке, колонна уже движется на запад, а мы еще продолжали ехать на юг. Нужно было догонять. И так уж получилось, что выскочив на пригорок, машина не успела вписаться в поворот и повалилась влево под откос. Кирпич проломил доски левой стороны кузова и веером рассыпался по земле, да и весь кузов съехал на левую сторону. Через несколько секунд, придя в себя мы выбрались из лежащей машины и по откосу на четвереньках выбрались на дорогу. То, что произошло потом, я запомнил на всю жизнь.
Вдруг Валера повалился на землю, его всего скрючило и трясло, он что-то пытался сказать, но только мычал ─ я не мог ничего разобрать. А потом я увидел, что на его левой ноге нет ботинка, а через разорванный носок бьет пульсирующий фонтанчик крови. На несколько секунд я остолбенел, потом опомнился, стащил с себя рубаху, скрутил ее и перетянул Валерке ногу выше колена. Руки у меня дрожали, голова шла кругом, но все-таки я заметил, что перетянуть жгут надо бы посильнее. Из под сиденья машины я достал гаечный ключ приличного размера, просунул его под жгут, несколько раз повернул его, затягивая петлю, и потом зафиксировал его под жгутом. Даже не глянув, остановилась кровь или нет, побежал по дороге в сторону уходившей колонны, крича и размахивая руками. Вскоре я увидел, что последняя в колонне машина развернулась и едет уже в нашу сторону, но продолжал бежать ей навстречу и кричать. Остановился и побежал обратно, когда машина уже пронеслась мимо меня. Добежав до места аварии, я увидел как парень-водитель из Горького и Володя, который с ним ехал, пытаются усадить Валеру в машину на пассажирское сиденье. Валера, как мне показалось, был без сознания, во всяком случае, он не подавал признаков жизни.
─ Куда ехать-то? ─ спросил горьковчанин растерянно.
─ В медпункт, в какой-нибудь совхоз, а лучше в больницу в райцентр, гони быстрей! ─ заорал Володя.
Парень вскочил в кабину, и через несколько минут машину уже не было видно.
Остались мы с Володей одни на дороге, сели на откосе, смотрели на лежащую на боку машину и рассеянный веером кирпич. На вопрос Володи: "Как это случилось?" я высказал свои предположения: "Когда машина накренилась, дверь водительская все-таки приоткрылась, и Валеркина ступня попала между кабиной и дверью, а потом, когда машина легла набок, ступня оказалась сдавленной между ними. Видимо, в горячке, Валера не сразу почувствовал боль, а потом, на дороге, свалился от болевого шока и потерял сознание".
Через какое-то время мы успокоились и стали думать о том, что же нам делать дальше. Не успев принять какое-либо решение по этому вопросу, увидели, как вдалеке на дороге показался грузовик. Он подъехал к нам и остановился. Из кабины выпрыгнул на дорогу средних лет мужчина.
─Так, ─ сказал он, ─ опять на этом месте! ─ и сплюнул, ─ Что? Вы повернули, а кирпич продолжал ехать прямо?
Мы открыли рты от изумления ─ мужик попал в самую точку, да еще и так образно.
─ Как это вы так... догадались?
Дело в том, что мы с Володей, обсуждая ситуацию с точки зрения физики, пришли пять минут назад к такому же заключению. Дословно!
─ Учить физику в школе надо было лучше. Что такое центробежные силы знаете?
Слышать это от водителя грузовика на целине было удивительно.
─ Знаем, знаем, мы ─ студенты, а вы-то откуда знаете?
─ Так и я когда-то был студентом, лет пятнадцать назад. Впрочем, это не важно. Кто из вас "водила"?
Мы вкратце объяснили ситуацию.
─ Все ясно, ─ остановил нас мужик. ─ Водить машину можете?
─ Он может, ─ кивнул на меня Володя.
─ Тогда помогайте.
Под его руководством из его машины мы вытащили довольно длинный трос, размотали его и зацепили за верх кабины нашего лежащего на боку "Захара", а другой конец зацепили за машину Алексея (так он представился, пока командовал нами). Дернув своей машиной трос, он поставил "Захара" на колеса, велел нам смотать трос, а сам, подняв капот, проверил уровни воды и масла, долил из своей канистры масла, сел в кабину и завел мотор. Проехав немного вперед вдоль дороги, туда, где откос почти кончился, вырулил на дорогу и остановил машину. Глушить мотор он не стал. Еще раз обойдя "Захара" вернулся к своей машине, где мы его ждали.
─ Все нормально, доедете. Только вот что имейте ввиду: Милиция оповещала недавно, что двое зэков сейчас в бегах из местной колонии. Скорее всего, они днем где-то отсиживаются, а по ночам пробиваются к железной дороге, больше им некуда. Если увидите ночью на дороге двух голосующих (а засветло вы до своего Двуреченского не доедете), не останавливайтесь.
─ Постойте, а если они будут стоять посреди дороги, тогда что делать? Давить что ли?
Алексей посмотрел на дорогу, потом на нас и сказал:
─ А что делать?! Ну, во-первых, они отскочат, а, во-вторых, если что, вам за это ничего не будет. Уже были случаи... А ваш Двуреченский вон там, ─ добавил он и махнул рукой в сторону степи. ─ Ну, бывайте...
Алексей уехал, а мы с Володей подошли к "Захару" и забрались в кабину. Я выжал сцепление, перевел рычаг в первую скорость и стал осторожно отпускать сцепление. Машина задергалась, но поехала.
─ Ура! ─ закричал Володя. ─ Она едет!
─ Подожди радоваться, нам, конечно, осталось всего ничего, километров сто пятьдесят. ─ Это я так пошутил, пытаясь скрыть некоторый страх. Да и машина была незнакомая.
─ Да ладно тебе. Главное, что она едет!
Через несколько минут я понял, что машина прямо ехать не хочет: в зависимости от неровностей дороги ее сносило то влево, то вправо. Приходилось быть начеку и все время поворачивать баранку туда-сюда. Слава Богу, откос вообще скоро кончился, и дорога пошла вровень со степью. Стало совсем не страшно ─ теперь, чтобы перевернуть машину, нужно было очень постараться. Зато встал вопрос: куда ехать? Володя вспомнил стишок: "Если едешь на Кавказ, солнце светит прямо в глаз, если едешь ты в Европу, солнце светит прямо в жопу". Мы знали, что когда ехали за кирпичами солнце светило нам в спину, но иногда и в правый глаз, то есть мы ехали на северо-восток. Применив методы математического анализа, мы легко (напоминаю, дело было все-таки после третьего курса) рассчитали, что теперь мы должны ехать в основном на юг, но иногда и на запад. Время уже было к вечеру, и мы решили пока ехать в сторону солнца, а там будет видно.
─ Не будет солнца, будут звезды, ─ сказал Володя, и я с этим согласился.
Какое-то время мы молчали, я следил за дорогой, Володя смотрел по сторонам.
─ Валер, смотри, ─ вдруг сказал Володя и показал рукой на свою обочину. Я быстро глянул, но ничего необычного не увидел.
─ Что там?
─ Ну, смотри, смотри.
Я повернул голову вправо уже на несколько секунд и увидел, что параллельно машине бежит какой-то зверек, то ли шакал, то ли собака. Присмотревшись внимательней, понял, что метрах в пяти от машины параллельно дороге бежит лиса. Она была поменьше наших лесных лис и не такая красивая. Это была степная лиса, и называлась она "корсак", я как-то читал про них в энциклопедии "Жизнь Животных". Бежала она вдоль дороги, но иногда на бегу поворачивала голову и смотрела прямо на нас.
─ Она чего-то хочет, ─ подумав, глубокомысленно изрек Володя.
─ Чего, чего? ─ жрать, наверное, хочет. Видишь, какая она худая?
─ А может быть она ручная и хочет, что бы мы ее подвезли? Смотри, она нас совсем не боится, и машина ее не пугает.
─ Да, странно как-то. ─ Мы немного помолчали.
─ Валер, а ты можешь остановиться?
─ Зачем?
─ Давай посмотрим, что она будет делать.
Я перевел рычаг в нейтраль и нажал на тормоз. Тормоз сработал, и машина остановилась. Лисичка тоже остановилась и села, продолжая смотреть то на дорогу, то на нас. Володя начал ей что-то говорить ласковым голосом. Лисичка внимательно посмотрела на нас, потом широко зевнула и опять отвернулась.
─ Я к ней подойду, посмотрим, что она будет делать. ─ Володя открыл дверь и выпрыгнул на дорогу. Лисичка отбежала на несколько метров и опять села, глядя то на Володю, то на дорогу. После пары безрезультатных попыток к ней приблизиться Володя снова забрался в кабину.
─ Поехали, ─ сказал он, ─ ну ее в жопу.
Мы тронулись, лиса опять побежала рядом.
─ Может она чует какую-нибудь поживу? ─ задумчиво произнес Володя.
─ Ну да, мы ведь кур везем, она их чует, ─ засмеялся я.
─ Ты зря смеешься, я где-то читал, что многие животные, особенно дикие, заранее знают, что скоро будет, например, солнечное затмение или землетрясение, или еще что-то... какой-нибудь катаклизм.
─ Я тоже об этом читал, по- моему в журнале "Наука и Жизнь", ─ согласился я.
─ Вот видишь! Может и она что-то такое чует?!
─ Ну, и что, по-твоему, она может сейчас чуять? Наводнение?
Володя долго молчал, а потом сказал:
─ Может она чует, что с нами что-то такое нехорошее произойдет, и мы скоро погибнем, а тогда она сможет нас погрызть.
─ Ну, ты даешь! Не фига себе! Знаешь что, если у тебя такие мысли, ты можешь, хоть сейчас выйти и идти пешком, а я поеду дальше один.
─ Ну, ладно, ладно. Это я так… пошутил, ─ улыбаясь сказал Володя.
Мы замолчали. Решив, что я уже приноровился к машине, включил третью скорость, и лисичка стала быстро отставать, а потом и совсем исчезла из вида. Вот только сейчас, написав эти строки, мне пришла в голову мысль о том, что вероятно лисичка жила где-то в этом районе. Местные шофера, видимо, ее знали и иногда бросали ей из кабины что-нибудь съестное.
Постепенно стало темнеть, солнце опустилось за горизонт, появились первые звезды. Мы засекли звезду, которая, как нам казалось, находится точно над нашим совхозом, и решили при первом же пересечении дорог повернуть налево. Через несколько километров такая возможность нам представилась, и мы взяли курс на юг. Стало совсем темно, и я включил свет. Оказалось, что дальнего света нет вообще, а при ближнем горела только правая фара и светила она вбок и вниз. Подобная ситуация со светом была на всех машинах, на которых работали горьковчане. Впрочем, горьковчанам свет и не нужен был, они по ночам не работали, а съездить в магазин за водкой они могли и с закрытыми глазами. В отличие от нас, они киряли почти каждый вечер и почти каждый вечер в 22:30 посылали гонца в магазин, который работал до 23:00 часов. Мы удивлялись этому явлению и как-то спросили их, неужели они не могут заранее рассчитать, сколько им надо на вечер (ведь им тоже читали высшую математику). Оказалось, что они боялись проверок, которыми их запугали еще в Горьком, и которые грозили им отчислением из института. А вот после десяти вечера они этих проверок уже не боялись. То ли они полагали, что после десяти для проверок слишком поздно, то ли к десяти вечера у них уже притуплялось чувство самосохранения.
А все-таки хоть и с такой фарой, но ехать стало веселей, к тому же я обратил внимание на то, что чем быстрее машина едет, тем меньше она рыскает из стороны в сторону. Довольно долго мы ехали то на юг, то на запад, по крайней мере, так нам казалось, а потом решили свериться со звездами, но звезд не увидели. Никаких облаков мы не заметили и поняли, что это воздух стал не совсем прозрачный. Стал хорошо виден конус света от фары до дороги, точнее до обочины. А тут и дорога стала все менее различимой, потом по бокам дороги появился то ли тростник, то ли камыш, и какое-то время мы ехали как в туннеле. Остановившись, выпрыгнули на землю и по щиколотку оказались в какой-то топи. Ехать дальше стало опасно, и мы двинулись назад, задним ходом, постоянно тараня кузовом стены тростникового туннеля. Наконец удалось развернуться и поехать нормально. Через несколько поворотов Володя спросил:
─ Валер, а как тебе кажется, где юг?
─ Думаю вон там, рукой показал я в темноту. ─ А что?
─ Да ничего, может ты и прав...
Мне стало ясно, что он так не считает, и что ориентиры потеряны. Теперь ехали, куда попало, и меняли направление тогда, когда нам казалось, что пересекающая дорога более накатанная, чем наша.
─ Ну, что ж, Володя, штурмана из тебя не получилось, давай теперь ты будешь "вперед смотрящим", ─ пошутил я.
─ Я, между прочим, на штурмана не подписывался, ─ обиделся Володя.
─ Ладно, ладно, я же пошутил. Теперь смотри, может быть, где-нибудь огонек увидишь.
─ А я видел... минут пять назад, только где-то очень далеко.
Повернули назад и, действительно, минут через пять слева увидели в степи огоньки. Прямо по полю поехали к ним. Огоньки приближались, и скоро мы различили большой сарай, а рядом два столба с электрическими лампочками.
Подъехали к сараю, ворота которого были настежь раскрыты. Внутри сарая находился какой-то агрегат, a на полу стояла зажженная керосиновая лампа и рядом с ней какой-то топчан. Мы стали орать. Ну, должен же быть какой-то сторож или еще кто-нибудь. Горевшая лампа и топчан нас вдохновили.
Наконец, из дальнего темного угла донеслось:
─ Чё надо?
─ Мы заблудились, дорогу хотим спросить, ─ радостно сообщили мы.
─ Какую дорогу?
─ Нам нужен совхоз Двуреченский. Мы туда едем.
─ А вы кто?
─ Мы студенты, живем и работаем в Двуреченском. Вы нас не бойтесь, мы не бандиты, не беглые.
─ А я и не боюсь ─ у меня наган есть... и ружьё заряжено. Подойдите к лампе и поднимите её перед собой.
─ Хорошо, только не стреляйте, нам же только дорогу узнать.
Подняв лампу, мы осветили себя. Через минуту из-за агрегата медленно вышел мужчина в кепке, телогрейке и в кирзовых сапогах.
─ Ладно, похоже вы не врете, а как вы сюда попали?
Мы стали объяснять перебивая друг друга. Мужик осмелел и подошел к нам совсем близко. На вид ему было лет шестьдесят.
─ Так вы в Двуреченский , значит? А вон там огни видите? Это наш совхоз Курский. Так что вам километров семьдесят еще, вон в ту сторону. Пo клеткам поедете, доедете как-нибудь.
─ Дяденька, а попить у вас водички нету?
─ Вон ведро стоит, и кружка там. Черпайте сверху ─ на дне там всяко может быть.
"Не фига себе", ─ подумали мы, но водички попили. Романтика!
( Продолжение в следующем номере)