Ольга Корчагина
Пенза (Россия)
Одуванчик
─ Ах! Небо! Облака! Солнышко!!!
─ Ты что раскричался? ─ сразу последовало за восторгами.─ Ты знаешь кто ты?
─ Я? Я ─ мальчик-Одуванчик! Я вижу! Мой цветок распустился!
─ Ты ещё глуп, зелен и желтоглаз! Тебе следует оглядеться и быть повнимательней, ты не один здесь.
─ А ты кто? Ты здесь самый главный? ─ спросил Одуванчик.
─ Не ты, а Вы! Обращайтесь ко мне на Вы. Я ─ Полынь. Скажи спасибо, что тебя не слышала Крапива. Её Хозяйка уже выполола,─ майская крапива ей нужна для отвара…
─ Выполола? Отварила? ─ недоумённо произнёс Одуванчик. Вернее не произнёс, а подумал и даже... Ах! Всё у них по-другому, у них ─ у растений! Они считывают знания каждой своей клеточкой, каждой своей жилочкой из воздуха, каждым своим маленьким корешком ─ из земли. И получают эти знания через влагу. Вода! Вода несёт им весь поток информации из земли и с небес с любого расстояния, но когда распускаются их соцветия, то… Ах! Они начинают ещё и видеть, но так по-особенному, не глазами, а лепестками, тычинками и пестиками и ...
─ А ты… Ой! Вы здесь давно живёте? ─ обратился к Полыни Одуванчик.
─ Давно, второе лето. У Хозяйки руки не доходят до этого уголочка, и потом я спряталась среди ягод, и цвет у меня особенный. Я умею глаза отводить. Я ─ многолетнее растение.
─ Фу ты, ну ты, ─ послышалось с расположенной рядом грядки от молодого Пырея,─ какие Вы особенные! Да от Вас только горечь и ни одной колючки, а без колючек Вас выполют голыми руками или сломают у корня.
─ Выполют? Что это такое? ─ опять взволновался Одуванчик.
─ Ну, это вечная несправедливость! ─ вступил в разговор Осот. ─ Мы такие изящные, такие стройные, а, главное, стойкие, уверенные, упрямые и упорные, а нас не любят! Любовь и внимание отдают неженкам, неприспособленным бороться за право жить, расти и пробиваться к свету, солнцу, воздуху в любых условиях! Им, этим неженкам, создают тепличные условия жизни, а они ещё капризничают, то влаги им мало, то солнца им много! Презираю! И при любом удобном случае подползу под корень, отберу влагу...
─ Да! Это горько, ─ вздохнул не выполотый до конца куст Крапивы, ─ мы такие полезные, жгучие, мы помогаем побеждать болезни, а люди... Им подавай сладости и сочности. Разве они могут оценить настоящие, жгучие чувства привязанности и благодарности. Что за польза от нежности...
─ Но я совсем не жгучий,─ тихо произнёс Одуванчик, ─ и... даже очень нежный… Я тоже бесполезный?
─ А что тебе говорят твои корни? Что ты набираешь из земли? ─ спросил Одуванчика Кустик лесной ягоды, переползший два года назад из-за забора, за которым начиналась земля свободная от прополки и специального ухода.
─ Да что он знает! Он ещё не напитался всем, что даёт земля, он только начинает жить и не знает, что чем дальше жизнь, тем больше от неё горечи откладывается во всём, что мы есть. Чем больше знаний, тем глубже корни, тем труднее расставаться с местом, где ты начинал своё взросление, то есть возрастание, и тем... страшнее прополка...─ произнёс неизвестно как оказавшийся в этой компании Лютик.─ Я тоже нежный и только, и почти не горький.
─ Фи! Корни! Нежность! Я ─ самое нежное и воздушное создание здесь! ─ не выдержала и вступила в разговор полевая Берёзка-вьюнок. Это было маленькое цепкое растение-вьюнок, цветущее действительно нежными-нежными колокольчиками.
─ Я не имею ваших корней и не пью влагу из глубин, мне это ни к чему,─ жеманно произнесла Берёзка-вьюнок, ─ я держусь за поверхность, я цепляюсь, как скалолаз, за каждую щёлку и выбоинку в земле и чувствую и землю, и небо одновременно, и никого не пытаюсь уколоть, обжечь, отравить горечью! Мои цветки звенят под солнышком, просто люди их не слышат, и потому, наверное, и меня всё время стараются выпороть! Ой! Нет. Выполоть! За что?! За нежность? За то, что люди сами глухи?
─ Вот! Вот поэтому я и стараюсь прицепиться, уколоть, ободрать руки любому, кто приходит с прополкой, да и просто так! ─ вступила в разговор Колючая ползучая трава. Её сторонились даже собратья по совместному проживанию рядом с крайней грядкой. ─ Всё равно эти создания ─ люди, не могут ничего оценить: ни нежности, ни воздушности цветиков, ни пользы мудрой горечи, накопленной нами из недр земли. И все Вы прекрасно слышали от дождей с юга, как где-то там, в тропиках, живут растения, которые даже смертельно мстят, можно сказать, жалят этих глупых людей! И правильно!
─ Ой! Как, оказывается, сложно жить и видеть правду своими глазами! ─ воскликнул Одуванчик.─ Как, оказывается, просто было там, в тёплой земле, защищающей от холода воздуха и ослепительного света. Казалось, что это так сложно ─ пробиваться на поверхность, расшатывая каждую спрессованную пылинку. Как я ждал, что открою глаза и всё увижу! Как беззащитна нежность! Как это несправедливо! Одним ─ всё: и поливать из лейки, и растить на самом солнечном месте, и оберегать... А другим? За что? Почему?
─ Ну, нет! Вас невозможно слушать! Всё давным-давно известно! Объясните, наконец, этой молодёжи, что "каждому ─ своё", то есть каждому на земле положено своё место! ─ не выдержала и вступила в разговор Морковка. Морковка была ухоженным благородным культурным растением, посаженным и обласканным Хозяйкой. Это она ─ Морковка, была посеяна Хозяйкой на крайней грядке сразу после того, как сошёл снег, и солнце начало прогревать пригорок, на котором и возделывался огород Хозяйки.
─ Прополка ─ это самое справедливое и необходимое для порядка дело. Каждый должен знать своё место, и, если кто-то залез не на свою грядку или огород, то его надо уничтожить! Как сорняк, а Вы все и есть сорняки! Вам и рядом с грядкой в Вашем уголке нельзя находиться. Этот уголок просто некогда было убрать Хозяйке. Но она до Вас доберётся! Я на Вас пожалуюсь. Вы отбираете мою воду, наводите тень и, вообще, вас здесь быть не должно ─ подальше за забор! Вдоль сорных ям и свалок Ваше место!
Начался гвалт. Все заговорили сразу, хотя солнца хватало всем и в уголке, и на грядке... И от того, что началось, показалось, что тень облаком закрыла небосвод. Кричали свободные и очень полезные своей горечью, накопленной из соков земли, сорняки; возмущалась их наглостью Морковка, и её поддерживали с других грядок ─ ухоженных и политых, и прорыхлённых. Даже цветы, посаженные Хозяйкой вдоль дорожек около дачного домика, кричали такие непристойные слова в адрес обнаглевших сорняков, что у нежного, первый год растущего винограда, опустились резные листья. Если бы каждый из них мог перемещаться, то случилось бы самое настоящее побоище, и от огорода бы ничего не осталось.
─ Хватит!!! Перестаньте, ─ кричал, чуть не плача, Одуванчик, ─ всё! Я всё понял ─ жизнь жестока и несправедлива, и любой порядок ─ это счастье одних, но бесправие и беззащитность других. Я хочу улететь! Я не останусь здесь! Я уже поседел от всего, что узнал и услышал! Моим корням горько-горько, но я сам улечу! И пусть меня будет много, и я уже никогда не стану таким, каким я родился и впервые увидел солнце, а тому, кто улетит отсюда, каждой моей частичке станет лучше, счастливее, удачливее где-нибудь, но не здесь в этом жестоком порядке грядок и дорожек! Воздуха! Я задыхаюсь здесь! Ветра! Где Ветер?!
Ветер лёгким порывом погладил поседевший Одуванчик, как бы успокаивая и лаская, и от его дуновения все успокоились и замолчали. Будто им стало стыдно. Им показалось, что они сами были виноваты в том порядке, который установили вовсе не они, а всё те же люди.
Как быстро седеют мальчики, узнавшие правду жизни и неспособные озлобиться и приспособиться к ней! Нет бы стать горькими и злючими-колючими и успокоиться, цепляясь за каждую возможность отомстить ─ обжечь и укусить, вызывая аллергию или просто дискомфорт для человека. Нет! Они, наивные, хотят улететь и искать благословенные места справедливости, не зная, что эти места тоже опасны и далеко не всегда пригодны для жизни...
Цветы вдоль дорожки смутились и застыдились своих сказанных сгоряча слов, им стало жаль мальчика Одуванчика. Собственно он рос далеко в уголке, и им совсем не мешал, а кричали они потому, что все закричали, и вовсе не хотели, чтобы он поседел раньше времени. А они вовсе не виноваты, что их так любит Хозяйка. Просто они такими появились на свет. И когда Хозяйка дачного огородика открыла калитку и прошла по дорожке, то в воздухе все ещё оставалось некоторое смятение и смущение.
Ветерок кружился легкими порывами. Все растения ещё не остыли от возбуждения и издавали усиленно каждый свой аромат. И таким неповторимым дурманом летнего травоцветения повеяло на Хозяйку, что у неё закружилась голова. Вдруг возникло и тревожное, и восторженное томление, когда кажется, что невидимая сила приподнимает над всем обыденным и усталым и делает мир вокруг светлым и восторженным и дарящим далёкие, неповторимые воспоминания детства, когда всё было легко и просто, когда тебя любят, и когда ты любишь всех!
─ Боже! Как хорошо здесь! Ах! Как неуютно летом в душном городе. Какая красота!─ сказала Хозяйка, и, присев на маленькую скамеечку возле домика у цветника, загляделась на лёгкие, воздушные парашютики Одуванчика. Они поднимались вверх под лёгким дуновением ветерка, и, казалось, светились в солнечных лучах послеполуденного солнца.
─ Счастье ─ это прикосновение к красоте! ─ подумала она, а потом вздохнула и добавила вслух:
─ Но почему так горька и несправедлива порой жизнь, и только здесь мне уютно и хорошо...
Хозяйка подняла голову выше и засмотрелась на лёгкое облачко, повисшее невесомо над берёзовой лесополосой. И вдруг не то, чтобы услышала, а почувствовала, ощутила звуки, которые отразились не в ушах, а скорее даже в сердце, а потом уже в сознании ─ это было похоже на звуки музыки, мелодия которой и тревожит, и вызывает чувство радости и светлой грусти:
─ Я ─мальчик Одуванчик! Я улетаю! У-ле-та-ю-ю!
─ Ой! Перегрелась, наверное, в ушах шумит что-то..,─ произнесла Хозяйка и, оглянувшись ещё раз на ухоженные грядки, вошла в домик.
10 июня 2006 год.