Анатолий Штернберг
(Ричмонд Хилл)
Воспоминания
Рассказ третий
О папиной семье
Папа родился в 1892 г. в местечке Братское, Николаевской обл. Так он сам записал в своей автобиографии. А день рождения совпадал в тот год с еврейским праздником Йом Кипур. Это очень важный праздник для евреев. За 10 дней до него наступает еврейский новый год, и в период от нового года до Йом Кипур Б-г анализирует поступки каждого человека за прошедший год, а на Йом Кипур выносит приговор каждому еврею, который исполнится в наступающем году. Этот день еще называют Судным днем. По еврейскому календарю этот праздник каждый год приходится на разные дни Григорианского календаря, по которому живет сейчас Россия. Поэтому мы никогда не знали, когда у папы день рождения, и считали, что этот день 22 сентября. Сам папа не придавал никакого значения своему дню рождения и никогда его не отмечал.
Папина бабушка со своим мужем жили в этих местах с начала XIX века и занимались земледелием и разведением скота. Я так считаю потому, что недавно прочитал, что на эти земли специально заселяли евреев из Европы. Земли были запущенные и безлюдные. Еврейские семьи приезжали на голое место и с нуля начинали их осваивать. Из центра им посылали денежную и другую помощь, но по дороге все разворовывали. Но все-таки постепенно семьи становились на ноги своим трудом и благодаря плодородной земле.
Когда родился мой папа, Вольф (Володя) Штернберг, его отец, Або Давидович Штернберг, был зажиточным человеком. Он и его жена имели многоэтажный кирпичный дом и хорошее хозяйство с большим количеством лошадей.
У дедушки был в Братском самый большой магазин со всеми необходимыми для жизни товарами. В самом центре местечка дедушка владел кафетерием. Он умел откликаться на все новое, и поэтому, как только появился кинематограф, дедушка купил у пожарной службы большое здание и организовал в нем кинотеатр.
К моменту рождения моего папы у дедушки с бабушкой уже было трое детей: сыновья Меир (Евгений) и Марк (Михаил) и дочь Феня. После Вольфа (Володи) родились сыновья Шлема (Эдмунд) и Буня (Альфред) и дочери Полина и Барбара. Всего восемь детей. Богатый дедушка понимал ценность знаний и вкладывал свои деньги в образование детей. Михаил и Эдмунд после окончания лицея в Саратове получили фармацевтическое образование в московском университете и имели дипломы провизора. Альфред учился в саратовской гимназии.
Когда Володе (так звали папу в жизни) было уже 75 лет и он жил в Москве, он съездил на свою родину. Дедушкин дом по-прежнему стоял на месте. Папа нашел своих давних знакомых, которые называли его Володькой. Приехал папа из поездки очень довольный.
С детства папа умел запрягать лошадей, работать на мельнице и делать много разной работы. В 7 лет он начал учиться в Братском министерском училище. Он был совершенно не религиозный, и я помню, как он с усмешкой рассказывал о библейских чудесах, про которые им говорили в школе. В 1905 году папа уехал в город Елизаветград (потом Кировоград) и начал работать приказчиком в магазине. Ему было в это время 13 лет. В 1911 году в 19 лет он был призван на военную службу. В это время, как он записал в своем дневнике, его рост был 183 см., а вес 5 пудов, 18 фунтов, т. е. 87,5 кг. Когда пришла повестка в армию, появился у них в доме один хитрый еврей и предложил сделать Володе укол в правую руку, рука повредится, и на военной комиссии Володю освободят от армии. А потом рука пройдет и станет нормальной. Но Володя сказал: «Я понимаю, что из яйца можно сделать яичницу, но из яичницы нельзя сделать снова яйцо». Развеселил свою маму и пошел в армию. Об армейской жизни папины записи опубликованы в альманахе «Еврейская Старина» Во время его службы в армии началась война России с Германией, и отцу пришлось воевать и быть в плену. Там ему помогло знание сельскохозяйственных работ, так как солдат, умеющих работать по хозяйству, немецкие фермеры брали из лагеря военнопленных себе в работники. Папа освоил немецкий язык, и это ему очень помогло в жизни. В лагере пленных были еще и французские солдаты, и отец немного научился говорить по-французски.
В феврале 1918 года отца с группой других пленных отправили в Россию. Добрался папа до Саратова, куда в 1917 г. переехала с Украины его семья. От волнения не решился сразу идти домой к маме, ведь они не виделись почти пять лет. Пошел домой к брату Михаилу. Пока он ждал брата, в комнату зашел гимназист в форме Саратовской гимназии. Это был младший брат Буня (потом его на европейский манер звали Альфредом). Они вместе пришли к родителям. Встреча с родителями была очень трогательной.
От гражданской войны и начавшегося в Поволжье голода семья решила вернуться в свой дом в Братское. К этому времени немцы уже ушли с Украины. Но там все равно было очень неспокойно. Были разные банды – махновцы, петлюровцы, белые войска Деникина, банда Тютюника. В 1920 году бандиты ворвались в дом дедушки. Они расстреляли его жену (мою бабушку), бабушку и дедушку моего папы, сестру Феню, ранили одну из дочерей Фени, Бетю. После этой расправы в 1922 году старший брат Михаил, который в это время уже жил и работал в Варшаве провизором, позвал к себе своих младших братьев Эдмунда и Альфреда. Дедушка снабдил своих сыновей на первое время и на дорогу деньгами и одеждой, и они с двумя чемоданами отправились в дальний путь в Варшаву через Москву и Вильнюс. По дороге они решили купить по пистолету, чтобы обороняться от возможных в пути грабителей. В Вильнюсе в гостинице они остались переночевать. Поставили чемоданы под кровати, пистолеты положили под подушки и уснули. Наутро они оказались без чемоданов. Нет ни денег, ни одежды, остались одни пистолеты. Пришлось продать пистолеты и на вырученные деньги купить билеты до Варшавы. Приехали к старшему брату ни с чем.
Первое время им пришлось жить на содержании у Михаила. Но Эдмунд вскоре (1922 год) открыл свое дело: фармацевтический магазин Эдмунда Штернберга – ERGOS. Он снял большую квартиру, нанял прислугу, а Альфреда отправил учиться в Париж.
После отъезда Альфреда Михаил с Эдмундом вместе сумели вызвать к себе из России сестру Полю. После революции Польша стала самостоятельной страной, отделившейся от России. Так началась жизнь этих четверых Штернбергов за границей.
Володя остался в Братском и устроился работать в местной райсельбудынке (торговая организация), а также помогал своему отцу по хозяйству. Находясь по делам в Одессе, папа у своей знакомой Розы познакомился с сестрой ее мужа Зямы, Беллой. В январе 13 числа 1924 года они поженились. Это и были мои папа и мама.
Дом в Братском после революции был реквизирован новой властью. Но в марте 1923 г. решением специальной комиссии Або Давидович Штернберг получил дом снова в собственность, и об этом в папином архиве сохранился документ. Мотивировка возврата дома была любопытной: вернуть, как семье пострадавшего от бандитов и в связи с тем, что дом не имеет ценности.
Из оставшихся в России дедушкиных детей старшая дочь Феня была убита, младшая дочь Барбара умерла в 18-летнем возрасте, Володя переехал с женой Беллой в Москву (1922 год), а старший сын Евгений стал жить в Днепропетровске.
Поэтому через некоторое время Або Давидович вместе с внуками, детьми Фени, тоже переехал в Москву. Он жил свои последние годы в доме России возле Сретенского бульвара. Дедушка умер в 1931 году и похоронен в Москве на Дорогомиловском кладбище.
Мои мама и папа в Москве долго мыкались, пока сумели приобрести нормальное по тем временам жилье. Папа не страшился любой работы. Работал у нэпманов, пока был НЭП. Но своего дела не заводил. Потом, когда нэпманов раскулачили, его хозяин удивлялся, как это Володя избежал такой участи. Папа отвечал, не для того делали революцию, чтобы выращивать новых частников.
Жить папе с мамой в Москве было негде, и маме пришлось на время уехать к своим родителям в Витебск. Мама рассказывала, как она, уже замужняя женщина, жила у родителей. Она вымыла голову и собралась пойти гулять. А мама ее не пускает, говорит, нельзя с мокрой головой. Белла была очень удивлена, что ее, взрослую, замужнюю женщину мама не пускает гулять, но все же послушалась.
Папа где только ни ночевал в то время, даже в красильной китайской мастерской. Китайцы по ночам курили опиум, и папа дышал этим дымом, а наутро чувствовал себя одурманенным.
Затем они с мамой устроились жить на Сретенке в переулке Малый Головин в полуподвальной комнате. Как они перебрались из этой комнаты в комнату в Рыбниковом переулке, я уже описывал ранее. Мама была в восторге от своей новой комнаты в Рыбниковом переулке, на третьем этаже в коммунальной квартире еще с пятью семьями в качестве соседей. Папа работал на различных предприятиях госторговли. Например, папа был директором магазина Гастроном на Смоленской площади, директором плодоовощной базы под площадью Балчуг и т. п. А мама готовилась стать мамой. Через несколько лет родился я, и последующие события я уже опишу, как их современник.
Старший папин брат Евгений погиб в Днепропетровске во время немецкой оккупации. Я ничего не узнал о нем и его семье.
Второй старший брат Михаил, как я уже писал, жил в Варшаве и занимался производством и продажей лекарств и косметики. У них с женой Маней Лебединской была дочь Зося. Она в последующем жила в Бразилии и Франции со своим сыном Робертом. Михаил и Маня во время немецкой оккупации Польши попали сначала в варшавское гетто, а потом погибли в газовой камере в Треблинке. Об этом трагическом событии хранится запись в Музее Катастроф Яд ва-Шем в Иерусалиме.
Эдмунд долгое время продолжал жить в Варшаве. Он женился на подруге своей сестры Поли, которую звали Клавой. Эдмунд продолжал заниматься аптечным делом и косметикой. У Эдмунда и Клавы родились две дочери: Алисия (Аля) и Иоланта (Еля). Аля выучилась на филолога, знала три иностранных языка романской группы, преподавала в университетах Парижа и Монреаля. Эдмунд и Клава на старости лет тоже переехали жить в Монреаль. Еля выучилась на врача и осталась жить в Польше. Годы войны и немецкой оккупации доставили семье Эдмунда много переживаний. Эдмунда везли в том же эшелоне, что и его брата Михаила с женой, в лагерь смерти в Треблинку. Но у него хватило мужества и сил бежать с эшелона. А потом у него и Клавы хватило силы воли выжить в тех нечеловеческих условиях и сохранить семью. Ёля была в варшавском гетто в отряде Януша Корчака. Спасла ее Клава. Об этом написано в воспоминаниях в альманахе «Еврейская Старина» Иоланты Штернберг-Гавликовской. На примере этой семьи видно, что борьба за жизнь и любовь до последнего приносят свои положительные результаты.
Поля и Альфред перебрались жить во Францию. Альфред стал преуспевающим деловым человеком, женился на Сесиль из богатой еврейской семьи. У них родились две дочери: Ренэ и Жанин и сын Андре. Альфред умел делать деньги из всего. Он купил кусок заброшенной земли с оврагом и на всех прилегающих шоссе поставил таблички с указанием, куда свозить мусор. Овраг был быстро засыпан. Потом он купил рядом с этим местом старый, полуразрушенный замок с прилегающими постройками и превратил их в современный отель с рестораном и ночным клубом. Место было выбрано удачное: это было по дороге из Парижа на южный берег Франции, поэтому его бизнес процветал. Кроме того, у него были виноградники, и он занимался виноделием.
Поля в Париже вышла замуж за Изю Финкеля. Он был преуспевающим предпринимателем, совладельцем фабрики, выпускающей одежду под маркой Solfin. Кое-что из этой одежды мы получали в подарок, и эта одежда была замечательной, особенно на фоне унылого советского ширпотреба. У Поли и Изи родились дочь Эвелина, которая умерла в раннем детстве, и два сына: Эдуард и Мишель. Первый стал известным юристом, второй бизнесменом.
До начала тридцатых годов папа поддерживал переписку со своими братьями и сестрой. У папы на главном почтамте был абонентный почтовый ящик № 791, и все письма из-за границы приходили на этот ящик, чтобы в коммунальной квартире никто ничего не видел и не знал. Заграничные родственники присылали иногда посылки с одеждой. Те красивые вещи, в которых я щеголял в первые годы жизни, были оттуда. Еще были такие магазины «Торгсин» (торговля с иностранцами). Родственники делали денежные переводы, валюта зачислялась на счет адресата в таком магазине, и папа мог на поступившие деньги купить что-либо. Но валюта в руки советскому человеку не выдавалась – не положено! Когда в СССР начался период репрессий, то за переписку с иностранцами стало возможным сесть в лагерь или даже быть расстрелянным по обвинению в шпионаже. Все контакты с родственниками папа прекратил на долгие годы, примерно с 1936 по 1956 год. Потом папа возобновил переписку, когда в стране началось смягчение режима. А в 1959 г. к нам в гости в качестве первой ласточки приехала Еля.
В том же году осенью приезжали Поля и Изя. Изя с изумлением осматривал нашу коммунальную квартиру и удивлялся, как это совсем чужие люди сидят на одном унитазе и моются в одной ванне. В 1960 г. папа поехал к Эдмунду в Варшаву, затем Эдмунд и Клава приезжали к моим родителям. Папа неоднократно ездил к Поле и Альфреду во Францию. В общем, возобновились широкие семейные контакты, и это очень украсило последние годы папиной жизни. Братья и сестра проявили к папе и к нам ко всем много внимания и заботы.
Альфред неоднократно предлагал папе остаться жить у него на полном обеспечении. Но папа отказывался. Он говорил, что на еду ему хватает его пенсии, комната у него есть, а жить рядом со своими детьми для него главная радость в жизни.
Остались в памяти забавные истории из поездок папы к его родне. Он сам рассказывал их с большим юмором. Однажды, когда папа гостил у Эдмунда, тот слег с простудой. Его жена Клава попросила папу, который собрался пойти погулять, купить для Эдмунда утку. Папа удивился про себя, почему не курицу; ведь при простуде куриный бульон очень полезен. И он решил купить курицу вместо утки, но курицу живую, так как это еще полезней. Когда он вернулся домой и протянул Клаве живую курицу, та и виду не подала, как она удивлена. Ведь она имела в виду медицинскую утку. Потом они вместе много смеялись над этой историей.
Другой случай был в гостях у Альфреда во Франции. Папа решил сам запрячь лошадь. Он умел это делать с детства. Но в этот раз у него ничего не получилось. Потом он со смехом рассказывал, что оказывается лошадь понимала только по-французски, а он говорил с ней по-русски.
Сын Фени, Миша, (помню, что его у нас дома звали Мишка) начал свою рабочую карьеру в Москве на заводе «Калибр». Он женился на Лизе. У них родился сын Толя. Квартира в Москве у них была от завода. Миша стал деловым человеком, умел зарабатывать деньги при советской власти. Он построил в Малаховке капитальный бревенчатый дом со всеми удобствами. Когда он ушел с завода, его семья стала постоянно жить в Малаховке. Мишка любил подчеркивать свои экономические успехи. Когда он приходил к нам в Рыбников переулок, он рассказывал Ирме, что он своему сыну, инженеру купил, например, костюм. Ирма не спускала ему такое хвастовство и говорила, чего, мол, хвастаться, купил ведь своему сыну, а не чужому дяде. Такие дискуссии повторялись у них часто.
Дочь Фени Нина была частой гостьей у моей мамы. Она перебивалась разными заработками, была, например, домоправительницей в семье известного военного дирижера и композитора Чернецкого. В конце пятидесятых годов вышла замуж за актера – фокусника по имени Николай Абрамов. Они хорошо жили друг с другом. Детей у них не было.
Вторая дочь Фени, Зина, была самая красивая. В молодые годы она какое-то время жила у тети Поли в Париже. Я помню, как она вернулась в Москву и пришла к нам в гости. Это было году в 1939. Она была очень шикарная, вся иностранная. Очень оживленно разговаривала с папой и мамой, пела на французском языке песню про «все хорошо, прекрасная маркиза». В Москве она работала в посольстве Абиссинии (Эфиопии), хорошо знала французский язык. Она много со мной общалась, брала с собой, когда шла куда-нибудь с молодым человеком, приглашала в гости к себе. Потом она вышла замуж за зубного врача в Риге по имени Моша. У них родился сын Александр.
Третья дочь Фени, Бетя, самая обаятельная. Она имела экономическое образование. Бетя вышла замуж и жила в Ярославле. Сначала у нее родился сын Эдик, затем дочь Ирина. В детстве я много общался с Эдиком. Бетя часто бывала у мамы дома и даже жила у мамы на даче. Помню свадьбу Ирины. Она во взрослом возрасте стала очень предприимчивой. Сумела переехать на постоянное жительство в США со своей дочерью Эвелиной и мамой. Эвелина сделала карьеру на банковском поприще. Эдик остался жить в Москве.
4. Мои родители
Тринадцатого января 1924 года мои родители поженились. Маме было 19 лет и 7 месяцев; она только что закончила школу. А папа был уже взрослым мужчиной, прошедшим армию, фронт и плен. Ему был 31 год и 4 месяца. Они не регистрировали свой брак, так как за регистрацию надо было заплатить довольно дорого. По этой же причине они не венчались в синагоге. Да и паспортов еще не было. А когда стали выдавать паспорта, мама взяла паспорт на папину фамилию. Но дай Б-г всем так любить друг друга, как любили папа и мама.
Я помню, что день 13 января отмечался в семье. Не так торжественно, как мой день рождения, но все же. Маме нравились знаки внимания от меня, а мне нравилось их оказывать. Однажды, это было году в 1943, я решил сделать маме подарок к 13 января. В магазинах мало чего было в то время, да и денег у меня было мало. Мне приглянулась розеточка из бирюзового стекла с выдавленными рисунками. Маме было очень приятно получить этот подарок. Она и виду не подала, как ей было смешно. Ведь это была не розеточка, а пепельница, а в семье у нас никто не курил.
Родителям достался нелегкий отрезок времени в истории. Это и разруха после революции, и Первая мировая война, и гражданская война, и период репрессий, и Великая Отечественная война. Но они всегда поддерживали друг друга, были преданны друг другу. Я даже не помню, чтобы они ссорились.
Сколько я себя помню, папа всегда очень много работал. Уходил рано, а приходил очень поздно. И всегда был добрый, неунывающий. Он ушел на пенсию под нажимом мамы в 1958 году в возрасте 66 лет. Я помню, как он рассказывал маме какие-нибудь истории из произошедшего на работе за день. Он рассказывал в лицах, меняя голос за каждое действующее лицо. Это было очень смешно. Мама смеялась почти до истерики. У папы был хороший слух, и он умел напевать разные песенки. Вот одна из них с украинским колоритом.
– Кума!
– Агу?
– Чи ты спишь, чи ты так лежишь?
– Я не сплю, так лежу, только думку думаю.
– А чи ты думаешь?
– Продать ли коровку, купить ли козу, а на разницу будем жить?
Так в песне повторялось много разных стадий продаж и покупок до покупки, в конце концов, иголки. Из другой песенки помню только строчку: «танцевала рыба с раком, а цибуля с пастернаком».
Мама никогда не работала. Она вела дом и воспитывала двоих сыновей. Кроме того, мама много ухаживала за папой: подавала, убирала, раздевала и даже купала его.
Нас с Витей не шлепали, и я не помню, чтобы ругали. Но все было поставлено так, что самым страшным было огорчить маму. Поэтому приходилось либо не огорчать, либо скрывать огорчительное. С детских лет у меня было много книг, хотя я не был начитанным мальчиком. Но я знал, что другого пути в жизни быть не может, кроме как окончить школу, а затем институт. Мама регулярно ходила в школу, чтобы контролировать мою учебу и поведение. Мама радовалась моим школьным успехам, и мне было приятно ее радовать.
Она была очень самопожертвованной матерью. Во время войны в эвакуации я не почувствовал голода, а мама похудела так, что ее довоенные платья можно было обернуть вокруг ее талии два раза. Когда у папы был период крупных неприятностей на работе, мама не показывала вида перед детьми, и плакала только по ночам, когда мы с Витей спали.
Я ощущал мамину любовь каким-то шестым чувством. Она, по-моему, все про меня знала и видела меня насквозь. Когда мы с Ирмой договорились пожениться, и решили до весны ничего не говорить родителям, мама обо всем догадалась, и спросила меня с вопросительно-утвердительной интонацией, не решил ли я жениться. Пришлось все рассказать о своих планах.
Мама не была образованной и начитанной женщиной. Но она очень тянулась к книгам, к кинофильмам, любила ходить в театр. Потом, когда появился телевизор, мама очень любила смотреть по нему концерты, спектакли и фильмы.
В детстве я получал газету «Пионерская правда». Мама любила читать последнюю страницу этой газеты. Там описывались различные достижения в науке и технике.
Когда Витя купил магнитофон, мы узнали еще об одном увлечении мамы. Она с выражением читала для записи на пленку стихи своей молодости. Мама рассказывала, что декламированием стихов увлекалась в детстве.
Мама очень любила устраивать дома застолья по случаю моего дня рождения. Она сама все готовила и готовила очень вкусно. Гостями были родственники, друзья и соседи по квартире.
У нас дома всегда были родственники в гостях. Любимая мамина двоюродная сестра Нюра, папины племянницы Зина, Нина и Бетя и их брат Мишка, мамин племянник Витя и другой мамин племянник Витя Шульман, его мама Соня. К маме шли за советом, просто выговориться. А она еще по мере возможности старалась помочь даже материально.
У мамы были любимые друзья, с которыми она с удовольствием проводила время. В первую очередь это Мария Ивановна Зубкова, ее дочь Аня и сестра Марии Ивановны Александра Ивановна. Александра Ивановна – это жена тети Клавиного брата Сергея Алексеевича. Кроме того, папины и мамины друзья Лев Ефимович и Софья Борисовна. Мама старалась помочь своему старшему племяннику Вите, когда он, вернувшись с фронта, пытался устроиться в Москве, своему брату Зяме, сестре Соне и ее сыну Вите Шульману, своей сестре Мане. А папа никогда не возражал против этого. Он любил маму.
Дедушка, мамин папа, жил с нами в эвакуации, а потом в Москве до своей смерти в 1944 г. Мама каждый год в какой-то день календаря ранней весной (может это был день рождения дедушки или день пасхи) ездила к нему на могилу, проводила там долгое время и возвращалась домой умиротворенная.
Я нутром понимал, что мама,- это эталон жены и хозяйки дома. И когда я понял, что полюбил свою будущую жену, и рассказал об этом маме, то в качестве убедительного довода своей правоты говорил, что она похожа на мою маму, чем-то внешне, но главное по своей сути.
Мама любила поглаживать мое ухо и приговаривать: “Какие маленькие ушки”. А когда они с папой уходили с моей свадьбы, которая была на квартире у моей жены, мама спросила меня с удивлением: «А ты остаешься?»
Главное, что я вынес из своего детства, это ощущение любви, заботы, мира и понимание, что семья,- это самое главное в жизни.