Ваагн Карапетян
(Торонто)
Метель
Остров Сахалин,
поселок Тымовское, 1975 год
Я подошел к безлюдной остановке, в надежде, на то, что какая-нибудь попутка меня подберёт. Ехать собрался в соседнее село на именины к своим знакомым. Вокруг меня серыми очертаниями расположились, словно вырезанные из картона, низкие хаты, покрытые почерневшим снегом. А далее простиралось необъятное поле, пересечённое холмами и оврагами. Вечерело. Поднимался ветер. Встревоженный отсутствием пассажиров, я, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо посматривал на пустынную дорогу. За спиной послышался скрип валяной обуви. Я обернулся. То были двое мужчин, и один из них, подойдя поближе, словно прочитав на моем лице тревогу и желая меня обнадёжить, сказал:
- Сейчас появится… последний.
- Гаврила должен быть, - со знанием дела пояснил второй.
Еще через несколько минут из ближайшего переулка нарисовалась не по-зимнему легко одетая девушка и, порхая, направилась к остановке.
- Расписание знает, - хмыкнул первый
- То-то же, - эхом отозвался второй.
Настроение поднялось.
Однако после получасового ожидания первый мужчина, откровённо поеживаясь от холода, обратился ко второму:
- Может, вернёмся?
- Чего это ты?
- Ветер поднимается, метель будет.
- Да тут двадцать кэмэ всего, доедем, не дрейфь.
- Ух, Гаврила, мать твою, - зло выругался первый, - всегда опаздывает.
- Ему каждый месяц выговоры лепят и премии лишают, - добавил второй.
- Давай попляшем, - сказал первый мужик и пустился выделывать незамысловатые движения. Второй, скорее из солидарности, чем от холода, стал переминаться с ноги на ногу.
Почувствовал и я, что замерзаю. Достал из дипломата заготовленную в подарок полулитровую фляжку коньяка, откупорил и сделал несколько глотков. Тут девушка решила меня заметить. Я протянул ей фляжку.
- Можно? – Робко спросила она.
- Ну, раз предлагают, - улыбнулся я.
Затем протянул фляжку танцорам.
- У нас свой имеется, - продолжая подпрыгивать, махнул рукой первый, - мы такое не пьём.
- Настоящий, сам варил, - указывая рукой на товарища, подтвердил второй.
На горизонте появилась черная точка.
- Едет, - вздохнул первый мужчина, от удовольствия потёр руками и завертелся в лихом танце, слегка напоминающем бразильский танец макулеле. - Ну, даёт, - захихикал второй. Еще через пару минут, мы различили очертания автобуса, окончательно убедившись, что едет наш долгожданный транспорт.
Наконец-то дверь со скрипом открылась, и мы нетерпеливо, подталкивая друг друга, надеясь как можно скорее отогреться, ввалились в автобус. Но в автобусе сквозил тот же холод. Осматриваясь где бы разместиться, я заметил покрытое инеем треснутое окно и выбрал место на противоположной стороне. Девушка, не раздумывая, оккупировала последний ряд, и расположилась вдоль всего ряда, дав понять, что ей попутчики не нужны, а мужики уселись сразу за водителем и тут же вступили с ним в оживлённый разговор.
Автобус медленно, неестественно громко завывая, тронулся с места. Сквозь треснутое стекло врывался морозный холодный воздух, колол лицо и пронизывал до косточек всё тело.
Минут через двадцать ноги закоченели, я опять полез за фляжкой, сделал несколько глотков. За спиной послышались шорох и голос девушки:
- Можно я к вам, там так холодно?
Я расторопно откинул дипломат на соседнее кресло и освободил место рядом с собой. Она осторожно села, облокотилась на моё плечо и, поеживаясь и жеманясь, сказала:
- Позвольте представиться, Таня.
- А я Ваагн или Ваган. Как удобно, так и зовите. Слышали, в Москве есть Ваганьковское кладбище? Это в честь меня назвали.
- Ну и шуточки у вас, - рассмеялась Таня.
Я расстегнул дубленку, одной полой накрыл девушку и прижал её тело к себе. Достал фляжку, Таня не дожидаясь приглашения, схватила и со словами «спасибочки, спасибочки» присосалась к горлышку. Через полчаса мотор заглох, и автобус, проехав еще 10-15 метров, упёрся в навеянную ветром и схваченную морозом заледеневшую горку снега. Водитель, не суетясь, одел поверх тёплой куртки овчинку, вытащил из-под сиденья промасленный видавший виды черный портфель, судя по всему с инструментами и вспоминая маму неизвестного нам Сидорыча, вышел. Приподнялись с мест, предварительно пошептавшись, и наши попутчики. В холодном автобусе с полуприкрытой дверью и трещиной в оконном стекле стало ещё холоднее. Тянуло встать и захлопнуть дверь, но что толку? Понимал,- теплее не станет, только холод под дублёнку напустишь. Хотя надежды не окоченеть, не было никакой.
«Приехали, - подумал я, с ужасом представляя последствия этой поездки». Прошло ещё минут двадцать, а может и больше. Не было сил и смысла искать на запястье левой руки часы. Я вдруг сообразил, что уже долгое время там, у мотора, царит необъяснимая тишина, хотя до того постоянно доносились характерные ремонту мотора звуки, вперемешку с криком и бранью.
«Не сбежали ли?- Промелькнуло в голове.- Кто его знает, ситуация, не дай Бог, кому попасть».
- Пойду-ка я посмотрю, что там они делают, - сказал я Тане и стал высвобождаться от дублёнки. Прикрыв своей половиной вконец промерзшую девушку, я вышел из автобуса. Тотчас же вернулся, плотно прикрыв, скорее по привычке, чем по необходимости, дверь, растерянный и с непонятной улыбкой на лице.
- Ну что там, скоро ли? - Жалобно пошевелила губами Таня.
- Водку пьют, самогонку и какие-то истории рассказывают.
- Как водку, а мы!?
- Можем присоединиться, там в самом разгаре, скоро тамаду выбирать начнут.
- Здесь недалеко село Белоречье должно быть, там мои кумовья живут, может, пойдем пешком? А так пропадём мы.
- С твоей-то обувью? Градусов 30-35, не меньше, и ветер хороший.
- А что делать? Останемся здесь - погибнем.
- Хорошо, но ты наденешь дубленку, а я в пальто твоё влезу.
- Нет!
- Да!
- Не будем спорить, согласна, по дороге поменяемся.
Мы вышли из автобуса. Мужики от удивления застыли: один с бутылкой, другой с гранёным стаканом, а водитель с гаечным ключом.
- Тут Белоречье должно быть, далеко ли? - Обратился я к ним.
- С километр и налево, - ответил первый.
- А там ещё два или три кэме, - добавил второй.
- Удачи вам! – Я помахал им рукой, и мы развернулись и резвым шагом направились в указанном направлении.
- Не будем останавливаться, это нас спасёт, - крикнул я Тане и пропустил её вперёд.
Таня понимала это лучше меня. Стиснув зубы, она шагала, не сбавляя темпа.
На удивление легко дошли до перекрёстка, повернули налево и с удвоенной скоростью зашагали дальше. Вскоре показалось село, вернее замелькали огни. И ещё минут через пятнадцать услышали лай собак, показались изгороди и первые дома. И вот Таня решительно повернула направо, отворила калитку и резко отреагировала на лай собаки:
- Акташ на место, кому говорю!
Собака, видимо, признала ее, заскулила и исчезла в своей будке.
Дверь, как и водится в сельской местности, была незапертой, и мы ввалились в жарко натопленную комнату. За столом двое играли в карты, очевидно супруги, предпенсионного возраста.
Полная женщина, увидев нас, всплеснула руками:
- Танечка, Боже мой, каким это ветром вас, в такую погоду?!
- Теть Маш, вы лучше спросите, каким морозом, - ответила Таня и стала сдирать с себя одежду.
Тетя Маша перевела взгляд на меня:
- А говорили невзрачный. Вась, погляди-ка, какой зятёк у нас! И заботливый какой, свою дублёнку на Таню накинул, а сам в её пальтишке.
Подошла, обняла Таню и меня тоже прижала к своей груди.
Таня интригующе посмотрела на меня. Я ей ответил взглядом, мол, всё понимаю, главное отогреться.
- Ой, что это я, раздевайтесь, раздевайтесь.
Спохватилась тетя Маша, - Вась, баня, небось, остыла уже, а ну пойди, подбрось дровишки. Им отогреться надо обязательно. Иди-иди, нечего глазеть, потом насмотришься.
Потом к нам обернулась:
- Вы тут у печки поворкуйте, пока я на стол накрою. Раздевайтесь. Сказала она и вышла из комнаты, по пути прихватив полотенце и пару мужских трусов с верёвки, протянутой по комнате.
- Я не пойду в баню, - насупилась Таня, - вы (перешла на "вы") один пойдете.
- Таня, я один не пойду. Во-первых, хозяева не поймут, а во-вторых, если вы (и я тоже перешел на "вы") основательно не прогреетесь, то заболеете и сляжете надолго.
- Нет, нет, не уговаривайте меня.
- Тогда я сейчас соберусь и уйду. Вот только чаю попью, если не возражаете.
- Как? - растерялась Таня. - Таня, я буду в трусах, вы в купальнике, или что там у вас. Вы что, на пляже никогда не были? Нам нужно отогреться, иначе кому-то из нас хана.
- Хорошо, но я надеюсь на вашу порядочность.
- Если я до сих пор никак не зарекомендовал себя, то только могу выразить своё сожаление.
- Не обижайтесь на меня, и так голова кругом.
- Я вас понимаю. Слава Богу, что выкарабкались. Сейчас нас к чаю позовут.
И действительно из-за занавески раздался оклик:
- Танечка! Давайте сюда.
Мы прошли на кухню.
- Может, дядю Васю подождём, а, теть Маш? - чтобы как-то скрыть свою неловкость, спросила Таня.
- Ты за него не беспокойся, он своё не упустит, ещё тот гусь! Садитесь.
Только разлили чай из огромного самовара, как появился дядя Вася и торжественно поставил на середину стола бутылку самогонки.
- А ну убери, только после бани, ишь ты, кому сказала, - вскипела тетя Маша.
- Да ладно тебе, пред людьми хоть не позорься, - заныл дядя Вася, - гостей по-людски встречать надо, а не пустым чаем.
- Убери, и точка. Сейчас они только чаю, перекусят и всё. Чтобы не на пустой желудок парится. После бани и посидим.
- Так бы и сказала, а наезжать-то зачем? Откуда я знаю, что у тебе на уме.
- Столько лет живёшь со мной, но так ничего и не понял? И как только я за тебя замуж вышла?! Такие парни сватались, не хуже твоего, а я за этого дурня.
- Ну убрал уже всё, чо тебе надо. Был бы повод языком почесать. В понедельник начнёт и в пятницу только к вечеру закончит.
Тетя Маша обернулась к нам:
- А вы пейте, пейте, не обращайте на него внимания, он у меня такой балаболка. - Погоди, Маш, - перебил её дядя Вася, - вы не особо рассиживайтесь, банька в самый раз, потом допьёте. Этого товару у нас… вон, в кране полно.
Мы прошли в баню, разделись, понятно, до трусов, а Таня на всякий случай ещё и полотенцем обвязалась. Начали мыться, стараясь не смотреть друг на друга, каждый в своём корыте. Напряжение спало, как только пару добавили, и пот градом потёк. Тут уже расслабились, стали друг друга веничком парить да водой окатывать. Прогрелись основательно, чувствовалось, как весь мороз из тела вон. Одевались, не договариваясь, по очереди, как-то само собой вышло. Таня подождала меня в предбаннике, и мы вместе зашли обратно в хату.
Тётю Машу застали посередине комнаты с подушками в руках.
- Тётя Маша, - обратился я к ней, - можно вас попросить мне постелить отдельно.
Нет, - вдруг отрезала Таня, гневно посмотрела на меня и твердо добавила, - спать вместе будем!
Утром следующего дня наскоро позавтракав, я, сославшись на неотложные дела, и, поблагодарив гостеприимных хозяев, отправился на автостанцию. Таня вызвалась проводить меня.
- Может, вдвоём поедем? - уже на автостанции обратился я к ней неуверенным голосом. Таня промолчала, а потом спросила:
- А тебе это нужно?
- Да.
- Не знаю, не знаю - она пожала плечами, и, поеживаясь, сказала, - мне очень хорошо с тобой.
- Вот здесь, вот… я записал. - Я протянул вчетверо сложенный лист бумаги с моим адресом. Таня не сразу взяла, словно ожидая подвоха, о чём-то думала. Затем мельком прочитала адрес и, небрежно сложив, спрятала за рукав. Возвращался я подавленный и без настроения. К полудню был дома и весь остаток дня слонялся из угла в угол, всё валилось из рук. По телевизору транслировали финал кубка СССР по футболу, встречались луганская Заря и ереванский Арарат. Я страстный болельщик нашей армянской команды, долгие месяцы ожидающий этого знаменательного дня, спустя пятнадцать минут после начала игры выключил телевизор.
Сидел в полутьме, ни о чём не думая. Как вдруг в десятом часу вечера в дверь позвонили. Сердце учащенно забилось, и я рванулся, по пути теряя тапочки, в прихожую. Резко отворил двери и…
На пороге стояла Таня и улыбалась мне.