Татьяна Гапаненко
(Ричмонд Хилл)
Превратности судьбы
Несколько лет назад моя дочь предложила мне поехать на экскурсию в Китай. Я ухватилась за эту мысль. Когда все визовые вопросы были решены, и я получила билеты на руки, я увидела, что мой маршрут будет проходить через западное побережье Канады с пересадкой в Ванкувере. И вдруг я поняла, а ведь когда я прилечу в Шанхай, то я завершу полный оборот вокруг Земного шара!!! Ура!!! Я совершу кругосветное путешествие!!!
Дело в том, что я появилась на свет в Шанхае.
Теперь всё по-порядку. Мои родители родились в России. Папа — в городе Томске в 1905 году, задолго до революции. В конце 18 века его семья в поисках лучшей доли перебралась с малоземельной Каменец-Подольской губернии на Юг Западной Сибири. Через 2 года после его рождения умерла мама, а через 5 лет погибает отец. И малыш остается на руках у двух сестер, 9-ти и 15-ти летнего возраста. Как проходило его“счастливое“ сиротское детство, никто уже не расскажет.
И всё же огромное спасибо сестрам, которые не бросили малыша, не сдали его в приют, а дали ему школьное образование. Потом было замужество старшей сестры и переезд всей семьёй в Маньчжурию, в город Харбин. Долго учиться мальчику не удалось, и познавать жизненные университеты приходилось самому. Из Харбина юноша перебирается в Дайрен (г. Дальний), поступает учеником в док, принадлежащий англичанам, самостоятельно учит английский язык, чтобы сдать квалификационные экзамены. Начинает плавать на британских судах. Становится членом британского союза моряков. И со временем уезжает в крупный портовый город Шанхай. Начинал с юнги и дошел до старшего механика крупного торгового английского судна.
Моя мама родилась в городе Самара, в благополучной семье богатого купца-лесопромышленника, четвертым ребенком. Хочется обратить внимание на гигантское трудолюбие моих прародителей, которые сколотили свое миллионное состояние буквально с нуля. Они рубили лес на севере Пермской губернии и сплавляли его по бурной уральской реке Чусовой, которая впадает в Каму, и далее плоты попадали по Волге до Самары для продажи. В первую поездку дед сам возглавлял бригаду сплавщиков, а бабушка была поварихой. Мне хотелось сделать акцент на этом маршруте, т.к. спустя более 60-ти лет их младшая дочь (моя мама) по этому же пути, только до г. Молотова (ныне г. Пермь), сплавляла срубы для строительства уже своего собственного дома. К сожалению, вскоре после рождения мамы дедушка с бабушкой разошлись. Два маминых брата и сестра, будучи взрослыми, жили в Харбине.
Опять Харбин. И почему же Харбин?
В 1896 году Россия подписала с Китаем договор о строительстве транссибирской железной дороги через Маньчжурию до Владивостока. На реке Сунгари стояла маленькая деревушка Хаобин, которая с 1898 года стала называться городом Харбин. Он и стал центром Китайской Восточной Железной Дороги (КВЖД). На строительство дороги по приказу царя направлялись россияне. Торжественное открытие КВЖД состоялось в 1903 году. На протяжении 80 лет эта дорога вместе с 30 км зоной отчуждения должна была принадлежать российско-китайскому акционерному обществу КВЖД. Но после революции, в 1924 г., после установления дипломатических отношений между СССР и Китаем, управление дорогой ненадолго на паритетных началах перешло к советско-китайскому руководству. Позднее, после обострения дипломатических отношений между ними, на какой-то период дорогу захватили японцы. А в 1952 г. все права по управлению КВЖД были безвозмездно переданы советским правительством коммунистическому правительству Китайской народной республики. Отказавшись от КВЖД, Советский Союз практически отказался и от своих соотечественников.
Так вот, мамин старший брат после окончания Санкт-Петербургской лесотехнической академии, в 1914 году был призван в армию и попал в пограничные войска. Стал служить в таможне в Харбине. Во время революции к нему перебрались сестра и брат. Бабушка в это время одна, без мужа с 8-ти летней дочерью (моей мамой) жила в Самаре. Жестокий голод в Поволжье в начале 20-х годов вынудил бабушку поехать к старшим детям на Дальний Восток, в Китай. Путь был долгим – Урал, Сибирь. Время тревожное. Через месяц прибыли в Харбин. Маму взял на воспитание брат, который был на 20 лет старше её. Он был женат на женщине с двумя девочками погодками. Так и росли 3 девчушки. Одна — старше мамы на один год, другая — ровесница. Все девочки получили достойное воспитание и гимназическое образование. Зиму мама жила у старшего брата, а лето проводила в семье другого брата, который жил в пригороде Харбина. Жизнь в русском Харбине в конце 20-х — начале 30-х годов стала резко ухудшаться. Постоянно возникали вооруженные советско-китайские конфликты из-за владения дорогой. Часто эти конфликты провоцировались японцами, которые всё больше внедрялись в Маньчжурию. В городе появились хунхузы – китайские бандиты, которые похищали людей и требовали с родных выкуп. Росла безработица. Особенно трудно становилось найти работу выпускникам школ: юношам и девушкам без профессии. Будущее молодых людей было неопределённым.
После окончания гимназии перед мамой встал вопрос, что же делать дальше, как зарабатывать себе на хлеб. Рассчитывать на помощь братьев уже было нельзя. И мама в поисках лучшей доли едет в Шанхай. На дворе начало 30-х годов.
Что же представлял собой Шанхай тех лет? После опиумных войн 1840-1860гг., завершившихся превращением Китая в полуколонию, Шанхай стал открытым портом, где Англия, Франция, Америка и Россия получили право экстерриториальности. Впрочем, СССР вскоре после Октябрьской революции от этого права отказался.
За счет гигантского притока иностранных инвестиций произошел экономический взлет Шанхая. Город превратился в один из ведущих мировых финансовых центров. Помимо этого город стал средоточием массовой культуры, “порока“, интеллектуальных споров и политических интриг. Западные коммерсанты в 20-е —30-е годы называли Шанхай “Парижем Востока“. Город был разделён на части: Английская, Американская и Французская концессии. Отдельно был выделен Старый город, где жили, в основном, китайцы. Русские чаще селились на территории Французской концессии. Вскоре даже одну из главных улиц Шанхая, Авеню Жоффр, стали называть Русской улицей. Приехавшие в Шанхай из Харбина ощущали резкую разницу. После уютного патриархального Харбина Шанхай казался недоброжелательным к своим новым обитателям. Молодым людям без профессии, так же как и в Харбине, сложно было устроиться на работу. Какие тяготы жизни пришлось пережить молодой девушке — моей маме, теперь уже никто не расскажет. Через несколько лет мама в Русском клубе знакомится с молодым человеком (моим папой) и вскоре выходит за него замуж. В 1940г. у пары рождается сын — мой брат, а через 2 года на свет появилась я. Я прожила в Шанхае свои первые 5,5 лет.
Что запомнилось мне, 5-ти летней девочке из жизни в Шанхае? Помнится последняя наша огромная, как мне казалось, квартира. Помнятся друзья–приятели, в чьём обществе мы вращались. Родители строго следили, чтобы мы дома между собой разговаривали только по-русски. Но с друзьями мы общались на английском, т.к. среди них были не только русские, но и американцы, и французы. Очень хорошо помню свой последний день рождения в Шанхае. Было очень весело: много детей, много подарков. Все дети были в разноцветных колпачках. Всё было украшено цветными шариками. Помню, как все сидели за большим столом и пели “Happy birthday to you…”, когда я задувала свои 5 свечек. Казалось, наступила счастливая полоса в жизни. Семья живет в отличной квартире, в центре города, на Авеню Жоффр. Глава семьи имеет хорошо оплачиваемую работу. Плавает старшим механиком на океанском буксирном судне, обслуживающим американский 7 флот. Заботливая, любящая, отличная хозяйка - жена занимается воспитанием детей.
Но интервенция в Китай японцев, потом их поражение, борьба за власть внутри Китая, привели к тому, что в конце ноября 1943 г. в Каире на встрече глав трёх держав Китая, США и Великобритании был решен вопрос об упразднении права экстерриториальности для иностранцев и о ликвидации иностранных концессий. Так была решена судьба Шанхая. Десятки тысяч иностранцев оказались без работы. Это вынудило их срочно покинуть страну. Русских в Шанхае к тому времени проживало более 50 тысяч человек. Всё осложнялось тем, что русские в те годы и в Харбине и в Шанхае были бесправными с юридической точки зрения, были людьми вне страны. Они не приняли китайского гражданства, но и не получили советского. Поэтому родителям пришлось решать, наверное, самый серьёзный вопрос своей жизни. Куда ехать?
Сразу после войны в средствах массовой информации было напечатано письмо-обращение Сталина ко всем русским, оказавшимся за рубежом с призывом вернуться на Родину, чтобы помочь поднимать страну из послевоенной разрухи. Авторитет СССР в мире после войны и авторитет Сталина были очень высоки. Русские гордились своей страной и рвались домой. Кроме Советского Союза русских приглашала Америка, Австралия и Канада.
Мама очень хотела поехать в Канаду, но по каким-то, неизвестным мне причинам, разрешения на переезд в Канаду не было получено. Тогда папа настаивает на отъезде в Россию. Им была произнесена ”историческая“ фраза: “Я не видел своей Родины, так пусть хоть дети мои вырастут на Родине!“ И вот в 1947 году родителям впервые были выданы паспорта. Это были советские паспорта. Были выданы подъемные и билеты на пароход, который назывался “Н.В.Гоголь“. И семья поплыла в неизвестность.
В первом пограничном пункте, в Находке, нас встречали солдаты с винтовками наперевес. При переезде в бараки, где нам пришлось прожить более месяца, у нас пропал большой чемодан. Солдатики облегчили наш багаж, скинув с машины чемодан. Мама очень расстраивалась, т.к. там было много наших детских фотографий.
Потом нас разместили в теплушках (отапливаемые товарные вагоны, приспособленные для перевозки людей). По несколько семей в вагоне, вместе со своим багажом, на нарах, мы двинулись на запад страны. Мало что осталось у меня в памяти от этого переезда, но очень хорошо помню, как в один из дней, под утро мама разбудила нас: ”Дети, смотрите! Мы проезжаем Великий Байкал! Гордость России!” Но за окном был декабрь, всё было в снегу и, конечно, никакого впечатления от увиденного у нас, к сожалению, не осталось. Ещё помню, как папа вместе с другими мужчинами, с ведрами бегал на стоянках за углём для буржуйки и за водой. Через месяц мы прибыли в город Пермь. Почему именно Пермь? Просто сразу, по приезде в Россию, всё взрослое население репатриированных советской властью было записано в потенциальные шпионы и террористы. Поэтому дальше Урала нам дорога была заказана. Пермь же родителями была выбрана с учетом папиной “морской” профессии. Город располагается на берегу реки Кама, с хорошо развитым судоходством. Мы прибыли в пригород города Перми, в поселок, который находился около судостроительного завода. Опять нас поселили в бараки. Старшие дети пошли в школу. Моя мама не захотела жить в таких условиях и сняла жильё в частном доме. Три года мы прожили на съемной квартире. Запомнилась теснота. В двух небольших комнатках расположились мы вчетвером, наши вещи, часть мебели, которую нам было разрешено вывезти из Китая. Все удобства, конечно, были во дворе, в 15 метрах от дома. Мы учились в школе, приобретали новых друзей. Там я познакомилась с соседками, моими ровесницами, подружилась с ними и дружу до сих пор, вот уже более 65 лет.
Конечно, родителей не устраивала жизнь в таких условиях. Ведь в последние годы в Шанхае мы жили в просторной квартире, со всеми удобствами, в центре города, папа имел машину. И родители решают строить свой собственный дом. Папа берет ссуду на заводе, на котором он работал. Мама, 40-летняя женщина, собрав бригаду из нескольких случайных мужчин, едет вверх по Каме и далее по реке Чусовой в поселок Верхнечусовские Городки. Покупает там усадьбу. Рабочие разбирают деревянные постройки, сколачивают плот. Папа арендует на заводе катер, который сплавляет этот плот до Перми. Так мама частично повторила тот же путь, по которому её родители сплавляли лес и создавали свой бизнес. Дом строился тяжело. По тем “деревенским“, поселковым меркам дом наш был большой – 60 кв.м. Мама спланировала его так, чтобы у нас с братом были отдельные небольшие комнатки, а у родителей своя спальня. В каждой комнате был стенной шкафчик, на кухне тоже были удобные полки и шкафы. Всё это родители делали сами, своими руками. В гостиной-столовой была мягкая мебель из Шанхая. Вокруг дома небольшой участок, который засадили кустами смородины и малины, клубникой и овощами. Жили сложно. Не хватало денег. Папина зарплата была небольшая. Надо было выплачивать ссуду за дом, платить за образование сына. В те времена было обязательное бесплатное 7-и-летнее образование, а за учебу в старших классах приходилось доплачивать. Но как бы тяжело не было родителям, они выкраивали деньги на образование сына. Продавались новые родительские вещи, привезенные из Китая, мама подрабатывала на дому — шила платья местным модницам по журналам мод, привезенным с собой. Большим подспорьем было и хозяйство. Родители научились содержать поросенка, доить козу, разводить пчел. И при всем при этом мама зорко следила за нашими оценками, особенно, за отметками брата, считая, что в будущем он будет главой семьи, а глава семьи должен достойно содержать жену и детей. Её труды не пропали даром. Мы оба окончили школу с серебряными медалями.
Как прожили родители первые годы после возвращения на Родину? Мы очень мало знали обо всех жизненных коллизиях того времени. Нас детей оберегали. Через много лет мама расскажет, что папу постоянно куда-то вызывали, а как-то один раз папа исчез на пару дней, и она уже не чаяла увидеть его живым. Но он вернулся, а когда вернулся, то не мог ничего рассказать, только плакал. А ведь он моряк! Спустя годы, один мой родственник, встретившись с бывшим работником КГБ, решил поинтересоваться, может ли моя “запятнанная“ биография (родилась заграницей) отразиться на его секретной работе. Узнав, что мой папа не был в заключении, сотрудник КГБ сказал, что, вероятно, биография у отца хрустальная. Наверное, большую роль в том, что папу не репрессировали, и мы не росли сиротами, в отличие от многих детей репатриантов, сыграло то, что мы жили в небольшом поселке в пригороде Перми. В поселке все друг друга знали, знали, кто чем дышит, и кое-кто мог наблюдать за нами по просьбе органов госбезопасности.
Вот школа окончена. Брат уехал учиться в Челябинский политехнический институт (в нашем городе в то время ещё не было технического ВУЗа). А я, спустя 2 года, попыталась поступить в медицинский институт на стоматологический факультет, но потерпела фиаско, получила две четверки на 4-х вступительных экзаменах. В тот год впервые вступило в силу положение о первоочередном приеме в мединститут абитуриентов со стажем работы в медицинских учреждениях. Поэтому конкурс среди школьников был огромный. Но, поплакав, я пошла работать санитаркой в зубной кабинет, зарабатывать стаж. Мне было только 16 лет. Но, как говорила моя мама: ”Нет худа без добра!” Эти 2 года работы в стоматологическом отделении дали мне очень многое. Я вплотную познакомилась со своей будущей специальностью. И, когда через 2 года я всё же поступила в медицинский институт, учеба на старших курсах давалась мне очень легко.
Прошли годы. Все невзгоды, которые пришлось пережить родителям, отрицательно сказались на их здоровье. В 58 лет умерла мама, папа пережил её на 13 лет. Институт окончен, я вышла замуж. 35 лет рядом со мной был мой муж. Вместе, помогая друг другу, мы кое-чего достигли. Почти 30 лет я проработала в медицинском институте, на кафедре хирургической стоматологии. Защитила кандидатскую диссертацию. Муж прошел путь от рядового инженера до ведущего конструктора крупного предприятия. Оставил определенный след в ракетостроении, защитил кандидатскую диссертацию, написал книгу, по которой учатся студенты, имеет правительственные награды – лауреат Государственной премии и Заслуженный конструктор России.
Самый ценный результат нашего с мужем труда – рождение и воспитание дочери. Дочь окончила медицинский институт и тоже защитила кандидатскую диссертацию.
Брат после окончания Челябинского политехнического института и аспирантуры в Москве вернулся в Пермь, и все годы работает в Пермском политехническом институте сейчас уже в должности профессора. Женат, имеет двоих взрослых детей. Папины обе сестры в разное время вернулись на Родину, в Россию. Мамин старший брат и сестра с семьями уехали из Харбина в Америку, в Калифорнию. Детей у них не было, поэтому в Сан-Франциско меня ждут лишь 7 могил моих родственников. Другая мамина сводная племянница, с которой они вместе росли, уехала с семьёй в Ригу перед войной. Её муж был репрессирован и расстрелян, как враг народа. Спустя многие годы, конечно, реабилитирован посмертно. Его дети росли сиротами. Другой мамин брат приехал с семьёй в Советский Союз после нас, на освоение целинных земель. Его внуки и правнуки живут в Санкт-Петербурге и в Москве.
Наша дочь ещё в институте вышла замуж. Всю свою жизнь она мечтала уехать заграницу. Вероятно, этим её заразил мой папа — её дедушка. Ведь он был моряком. Он побывал во многих странах. Дважды прошел путь от Шанхая до Лондона. Огибая Азию, Индию, Аравию по Суэцкому каналу, пройдя по Средиземному морю, через Гибралтарский пролив их судно заходило в английские порты. Дед любил гулять с внучкой и мог много интересного ей рассказать. Зять тоже всегда стремился заграницу. Их очень привлекала Канада. В начале 90-х годов они подали анкеты в Канадское посольство на иммиграцию и через полтора года получили визы. Всё вернулось на круги своя. Спустя почти 50 лет, воплотилась мечта моей мамы. Её внучка ступила на канадскую землю. В Канаду дочь поехала вместе с мужем и 7-ми-летним сыном. Через 3 года у них родилась дочь. Мы с мужем очень скучали по детям и внукам. Я переживала, что ничем не могу помочь им. Поэтому дочь, спустя пять лет, вызвала нас к себе по спонсорской иммиграционной программе. Незадолго до переезда в Канаду, к несчастью, мой муж скончался. Он много лет страдал заболеванием сердца. И вот уже 15 лет я в Канаде. Дети работают. Дочь получила второе высшее образование и трудится в сфере организации здравоохранения. Зять - программист высокой квалификации. Внуку 27 лет, он профессиональный тренер по футболу, работает в детской спортивной школе. Собирается создать собственную семью. Внучка окончила школу и поступила в Университет.
В нашей семье сохранился русский уклад жизни, т.к. родители воспитали нас с чувством любви ко всему русскому. Сколько я себя помню, и в Китае и в Советском Союзе мы всегда праздновали Рождество, Масленицу и Пасху. Мама на Пасху пекла великолепные куличи, делала творожную пасху, разрисовывала яйца. Мамин рецепт куличей я храню до сих пор и ежегодно пеку их. Это у меня как память о маме. Дочь тоже свято чтит эту традицию. Дети в доме говорят только по-русски, внучка, которая родилась уже в Канаде, брала уроки русского языка и без акцента говорит на русском. …..И вот я в Шанхае! К сожалению, я не могла найти наш дом, хотя мне брат нарисовал схему нашей улицы и кое-какие ориентиры: школа, где он учился, парк, где мы часто гуляли, церковь, где нас крестили. Все ориентиры я нашла, но дома нашего не было. На его месте находится огромный рынок, близлежащие дома, вероятно, были снесены. Очень жаль! Но я прошла по нашей Авеню Жоффр (сейчас у неё какое-то другое китайское название), зашла в наш парк, который оказался сквером. Подошла к школе, где учился брат. Она до сих пор сохранилась. Мне было очень трепетно ходить по улицам, по которым ходили мои родители, пройтись по тому городу, где прошла их молодость, где у них появились дети и где они были счастливы.
Сентябрь, 2015 г.