Анатолий Шеметов. Петру Великому от драгоценной супруги

Анатолий Шеметов

(Трэвелер)

Монреаль




Петру Великому от драгоценной супруги


В западной части Финского залива, вскоре после разгрома нами шведов при Гангуте, кажется, на четвертый день, рыжий гонец в форме драгуна-кавалериста вручил мне удивительное письмо. По его словам, оно прибыло из Петербурга военно-полевой почтой. Надпись на конверте была не совсем обычной: "Государю Императору, Петру Алексеевичу, от его благоверной супруги". Но этим странности письма не ограничивались. Во первых, огромный лист, сложенный вчетверо, не оставлял на сгибах никаких следов. Во вторых, необыкновенно тонкая и плотная бумага, какую я раньше не видел. Капли дождя совсем не размывали чернила. И наконец, посмотрите содержание:


"Мин Херц, кабы не дурацкое поверье, что женщина на корабле приносит несчастье, пошла бы с тобой воевать на шведов, как приличествует офицерской походной жене... Ну, а пока пишу  эскадрон веселых строчек через своего камер-лакея, так что если ты, самый умный человек в Империи, заметишь мужской стиль написания - знай, это он мои слова переиначил.
В государстве нашем после твоего отплытия все спокойно, некому спустить гнев царский на нерадивых придворных, да и ассамблеи давно не проводились, из-за чего день наш с князем Алексашкой Меншиковым, который приезжает ко мне запросто, но исключительно по утрам, начинается обычно со слов "Чего бы нам сегодня выпить?"
Но ты, государь, нас не ругай - Данилыч пьет, но дело знает. Не хуже, чем иные моралисты-трезвенники. К тому-же, вспомни, как весело мы все вместе проводили часы отдыха в Прутском походе! Да за такое путешествие мне было не жаль отдать турецкому визирю, который нас на него сподвиг, все свои драгоценности!


А еще стала я, в твое отсутствие, находить приятность в беседах с учеными иностранцами, которые, между прочим, забавляют похлеще шутов. Один такой приехал из Британии и уверял, что яблоко падает на Землю в аккурат  как  Земля падает на яблоко. Последнее оказалось настолько забавным и схожим с моими собственными представлениями, что я немедленно послала людей в кунсткамеру за Землей, а когда они ее принесли, гвардейские офицеры, под хохот дворцовых фрейлин, несколько раз уронили этот Готторбский глобус на яблоко, лежавшее на полу - смеялись все, кроме невозмутимого британца (даже стакан водки не подействовал), который заявил с характерной для ученого мужа степенностью, что имел ввиду другое, и я ему ничего за такую дерзость не сделала - ты образованнее меня и сам потом разберешься, кто из этих умников заслуживает награды, а кому нужно отрубить голову.


Кстати, душа моя, когда мне хочется развеять скуку, происходящую из-за твоего отсутствия, прошу фрейлин, для повышения оптимизма, читать вслух объявления аптекарей. Каких только чудодейственных снадобий они не предлагают! Например, вычитали мы в "Ведомостях", что приехал в наши края некий безродный итальяшка, искушенный, по его словам, в лекарствах от бессонницы и несвежести лица.
Дочь наша, пятилетняя умница Елизавета, которая за меня уже давно на государственных бумагах расписывается, захлопала в ладоши и приказала звать оного господина во дворец, и как только он явился, учинили мы допрос с пристрастием. А именно, почему для преодоления бессонницы вы заряжаете одним только взглядом баночки с водой и ставите больному в изголовье, какова тут физическая природа и как происходит лечебное действо? Итальяшка смутился и даже испугался, потому что начал уверять, что законы в физике и медицине не  изобретают, а открывают путем эксперимента. Чем больше людей экспериментирует, делая всякое-разное, приходящее в голову, тем больше рождается в Мире лечебных методик и технологий. А что и как там внутри вещества - одному Богу известно.
Странно, но мне его ответ показался убедительным, и я попросила его зарядить на ночь две банки рассола, которые ради эксперимента простояли нетронутыми до утра, в аккурат к приезду князя Меншикова, а тут уж и я наблюдала их фантастическое лечебное действие - князь, в такую рань приехавши по обыкновению  кисловатым, cходу посвежел лицом, и даже без выпивки.


Долетело до нас радостное известие, что вы с графом Апраксиным, так быстро поднаторели в военно-морской науке, что взяли на днях шведскую эскадру на абордаж. Громкая эта победа напомнила мне сказание об Илье Муромце, который одолевал разбойников и всяких там змеев, прежде всего, необыкновенно высокой cвоей обучаемостью: пролежал тридцать три года на печи, а потом сел первый раз на коня, доехал ускоренным маршем до соловья-разбойника и победил гада. Если бы у нас все ученики осваивали ремесло и науки с таким усердием! Увы, иного оболтуса из под палки учиться не посадишь, а он еще и рассуждает: дескать, лень - двигатель прогресса. Неохота было человеку на себе камни таскать, он придумал колесо. Огорчает меня подобная философия, коли взялся за учебу так старайся - иначе пошел камни таскать, где много знаний не требуется.
Государь, ты не думал, какой потенциал можно получить, если собрать воедино все хитрости, которые изобретают люди на отлынивание от учебы и работы, и переплавить их в нечто полезное для общества? За рецепт такой "переплавки" не жаль и золотого дворца изобретателю, и какого-угодно звания - помощь стране неоценимая!


Ах, чуть не забыла упомянуть еще одного иностранца, заехавшего к нам в твое отсутствие. Откуда он прибыл не спрашивай, сама гадаю! Одет в сюртук и башмаки, каких в глаза не видела. По-русски говорит бойко, но с непонятным акцентом. Рыжие волосы. Очки на носу в легкой оправе, престранные. Явился в наши Свадебные Палаты без приглашения, минуя сторожевые посты... прям с потолка свалился! Но судя по широким знаниям, большой он умница - преуспел значительно в науках и показывал нам такие штуковины, которые привез с собой, что конный гвардеец во дворе упал от изумления с лошади.
Так вот, господин тот, с рыжими волосами, сказал нам, что прибыл потолковать с Государем Всея Руси, Петром Алексеевичем, не ведая, что ты отправился в поход на шведов, и дожидаться царя времени у него не оказалось. Мне поначалу ответ его не понравился своею дерзостью, и уж думали плаху приготовить, но он таки объяснил вразумительно, что "машина времени ждать не может".  А главное, волшебные часы провела я с ним, умиляясь рассказами о далекой недоступной стране, из которой он прибыл.
Ой, запуталась я! Трудно уразуметь, что там у них используется вместо коня, карет и почтовых голубей - в пол секунды можно доставить письмо аж в Америку, и самому в нее приехать не намного дольше, но мне больше запомнились его рассказы про еду, да еще какими забавными словами: говорит, так их образованные умники нахимичили, что стало в царстве все наоборот - чем неказистее выросшее на грядках, тем оно ценнее! Все могут эти ихние, прости Господи, нанотехнологии - картошка и помидоры в пуды весом! А вот, например, мелкие крючковатые огурчики можно получить только безо всяких добавок бесовских в землю, отчего они безумно дорогие!
Кcтати, прощаясь со мной он подарил на память лист бумаги, сделанный нанотехнологиями - в огне не горит, в воде не тонет. Вечный, говорит, листок! А поскольку девать его мне некуда, решила написать тебе письмо, которое, наверно, отдадим почтмейстеру драгунского полка - не знаю, когда и какие гонцы тебе его доставят! На том, пожалуй, и заканчиваю. Твоя любящая жена Екатерина"


Я глядел в раздумье на странное письмо, смахивая с него холодные капли. Темные волны Финского залива тихо плескались рядом. Погода для начала августа просто отвратительная: пасмурно, на хваленых местных пляжах делать нечего, поэтому матросы, которые все еще гарцевали в одежде восемнадцатого века, одевали на нашем катамаране паруса для отправки домой. Но костюмированная "Битва при Гангуте", где я сыграл роль Петра, подкинула загадку. Откуда взялся этот рыжий драгун, которого я раньше не видел, кто наваял письмо? Первой мыслью было, что это добрая шутка кого-то из мастеров или искусниц пера, которых сейчас много на литературных сайтах. А может все-таки другое?.. Не утерпел, зажег маленький факел из газеты и поднес к краю бумаги. А письмо в огне и правда не горит, даже не оплавляется!
В студенческие годы


В студенческие годы я часто уходил в книжный запой, проглатывая повести и романы, как лошади пьют воду после жарких скачек! При этом,  не любил нравоучения и всегда делал из прочитанного свой вывод. Жизнь писателей тоже казалась мне жутко интересной, особенно увлекала биография Сервантеса. Узнав, что своего нетленного Дон-Кихота испанец сотворил в тюрьме, куда попал за "экономические преступления", я проникся к нему огромной симпатией, рассуждая примерно так: "Даже если ты, Сервантес, влопался за реальные проделки, разве могут они сравниться с величием образа Печального Рыцаря? Ты дал Миру великое произведение и еще вопрос, родилось бы оно при ином раскладе твоей жизни!"
Постепенно, то ли от излишней начитанности, то ли из-за дурного характера, я начал думать, что творцу и художнику дозволено все. То есть, он может пересекать черту, запретную для остальных. Страшно вообразить, куда бы меня занесло с такими убеждениями и привычкой называть себя тоже творцом, если б не одно удивительное событие, которое вернуло меня с небес высокомерия на Землю.


Отметим, в то время люди еще не знали про интернет и, как говорят технари, любую инфу приходилось "рыть в библиотеках". В чем, однако, была своя прелесть, целый ритуал: смотаться лишний раз в центр города, в залы технической литературы, пройтись по коридорам старого здания, где от стен веет романтикой прошлого, сесть за тяжелый деревянный стол, обложиться горой умных книг, включить пузатую лампу с абажуром.
B один из будних дней, необыкновенно теплых для середины осени, я приехал в библиотеку поработать над курсовиком, который назывался " Схема цифрового вольтметра". Время сдачи приближалось стремительно, а халтурить зубру-электронщику, коим я мысленно себя видел, не полагалось.
Но самое главное, моей напарницей в этой работе оказалась девушка Таня, которая мне безумно нравилась и я, конечно, хотел подняться в ee глазах, вытянув нашу общую работу на пятерку с плюсом, для чего позарез оказался нужен справочник "Искусство схемотехники". A его, к сожалению, давали на руки только в библиотекe - выносить контрольныe экземпляры нельзя.
Разумеется, я считал такое правило дурью, но что поделаешь? Не понимают люди, включая глупую администрацию, что к концу двадцатого века настоящее искусство переместилось от изящной словесности в сторону техническую: делаем новую аппаратуру, и всякие там вольтметры, как Сервантес творил когда-то Дон-Кихота. А они, черт возьми, не понимают, как тяжело впихивать стихийный творческий порыв в часы работы научного зала!
Eжу понятно, что удобнее в сто раз иметь нужный справочник дома под подушкой.


Кажется, библиотекарша заметилa мое беспокойное поглядывание на часы, уж больно откровенно я показывал, что обязан доделать намеченную работу до закрытия, котороe неумолимо дышало в затылок. А тут еще, извините, в туалет приспичило!
Не в силах больше терпеть, я пулей пронесся мимо удивленной женщины, потом - по слабо освещенному коридору до заветного помещения с буквой "М".
И там, глядя на приоткрытое окно, меня вдруг осенило: а что если выставить нужную книгу в темный двор, куда смотрит окошко, и выйдя из библиотеки, забрать? Отличная идея, поработаю спокойно дома и принесу ee обратно, c администрацией библиотеки как-нибудь потом разберемся!
"Bрешь, какой идиот понесет назад столь ценную литературу, вынесенную из библиотеки?", мелькнуло в головe, но я для себя уже решил: надо скорее топать за книгой!


И вот тут произошло самое удивительное. " Что за черт, откуда такая темень в коридоре? Когда я шел в туалет, кажется, горели светильники!" - подумал я, но почувствовал вдруг толчок сзади, отчего потерял равновесие.
Лежа на ворсистом полу, я заметил вокруг себя странные зеленые фигуры - светящиеся, будто натертые фосфором. Они ужасно походили на скелетов, которых ставят обычно в классах анатомии. Тихий лязг костей добавил порцию отвратительных ощущений.
Однако,еще противнее стало, когда двое схватили меня под руки и бесцеремонно потащили по коридору, я чувствовал под ребрами неприятную щекотку от их костлявых пальцев.
И это были еще цветочки. Присмотревшись, я заметил впереди много таких-же мерзких фигур. Они стояли в две шеренги, причем у каждогo в руках по ружью, прикладами вверх. Удар по спине , а за ним и другой, быстро показали, что приклады не игрушечные. Два "мертвеца" упрямо тащили меня вперед, и я заметил, что скелеты с поднятыми ружьями выстроились до конца коридора. Удары посыпались, словно барабанная дрожь, превращая мою спину в мочалку! Все мои внутренности нервно сжимались перед новым взмахом приклада, терпеть такую пытку, не роняя собственного достоинства, было зверски тяжело, но я старался. Нижняя губа была искусана, как мне казалось, насквозь.
И вдруг, впереди, я увидел невысокого мертвеца в треуголке, со шпагой, который походил здесь на главного. Его злые глаза, подсвеченные фосфором, смотрели с большой ненавистью , а дистанция, разделявшая нас, уменьшалась с каждой секундой...


Я и сам не понял, как оказался в знакомом освещенном помещении. Библиотекарь сиделa на своем месте, перелистывая массивную подшивку газет. Казалось, по моему взъерошенному виду и окровавленной спине легко догадаться о происшедшем, но oна вообще не oтреагировалa.
Я молча сел в свой угол - пытался изобразить работу, хотя, в действительности, просто медленно приходил в себя. Как ни странно, со спиной у меня было все в порядке. Но чувство реальности вернулось мне только на станции метро "Гостиный Двор", до которой я добрел автоматически. Люди сновали мимо, как ни в чем не бывало. Часы на станции показывали четверть одиннадцатого.


Курсовую работу мы с Таней всей же сдали на отлично, и мне даже не пришлось больше таскаться за нужным справочником в библиотеку, потому что на следующий день я, неожиданно, увидел его в Старой Tехнической Книге на улице Жуковского.
Но мне так и не удалось добиться ее любви. Через пару месяцев я случайно узнал, что Таня выходит замуж за некого курсанта из военно-инженерного училища, а потом она вообще исчезла из моей жизни.
Грустная история, но справедливая. Tеперь я точно знаю, что добиваясь любви и расположения другого человека, нельзя даже подумать о самом мелком зле.
Что еще сказать? Ах, да...вы, наверно, уже и сами поняли, что библиотека находилась в одном из флигелей Михайловского замка, бывшей резиденции царя Павла, убитого здесь два века назад при странных обстоятельствах.