Лина Богданова - Декретный отпуск бабушки Зины

Декретный отпуск бабушки Зины

Лина Богданова. 

     Зинаида относилась к тем женщинам, которые по праву могли отнести к себе крылатое выражение «между двадцатью и тридцатью я прожила тридцать замечательных лет». Теперь она скромно тупила очи и небрежно отмахивалась на вопрос о возрасте, не вызывая ничего, кроме восхищения (у мужчин) и зависти (не у них). Казалось бы, живи и радуйся. Но полному счастью мешали две проблемы. Первая – время. Вторая – всё те же мужчины.

 После сорока пяти  дни полетели с космической скоростью. Да что там дни – годы! Не успела оглянуться, как отметила золотой юбилей. На горизонте замаячили вполне различаемые очертания пенсии.

  Жизнь заканчивалась! И как бы не упиралась Зинаида несуществующим в природе рогом, как бы не тормозила вращение земли каблучками модельных туфелек, время набирало обороты.

  Нет, ничего особенно ужасного в его полете не было. Подумаешь, уйдет на пенсию. Так ведь и сбережения имеются, и подруг целый хоровод. И увлечение на любой вкус и цвет найти можно. И здоровьем Бог не обидел.

 И всё-таки... Рядом не было мужчины, способного скрасить годы приближающейся старости. Некоторые, конечно, восхищались, желали и стремились, но косяком пролетали мимо.

        Впрочем, когда-то был один, допущенный к телу, сердцу и даже руке. И, в целом, не такой уж и плохой. Но однажды Зинаида обнаружила в собственной постели прекрасную незнакомку. Не одну, естественно. В объятьях мужа. И, между прочим, отца. Маринка только-только родилась.   

Зина скандала закатывать не стала, просто переехала к маме под бочок. На время.

Решила прийти в себя, а заодно облегчить себе жизнь месяца так на три. Может, на пять. Не больше. А уж потом она обязательно вернется. Обязательно примется выполнять свой супружеский долг. И жизнь войдет в нормальное русло.

  Не получилось. Но расстраиваться было некогда. Подумаешь, она и без мужа проживет! А вырастет Маринка, можно будет найти себе не один десяток  ухажеров не чета Николеньке.

  Правда, душа ожидала покаяния. К нему в обязательном порядке прилагались красивые душещипательные слова, приятные подарки и прочие необременительные мелочи. Но Николенька каяться не стал. На суд явился вовремя. Держался достойно. На вопросы судьи отвечал кратко, но однозначно. Деньги за половину квартиры выплатил в срок. Кроме алиментов присылал Маринке гостинцы и заморские наряды из загранкомандировок. На грубость не нарывался, на свидания с дочерью не напрашивался. И потерялся из виду лет пять назад.

  Зина не особенно печалилась. Яркая, стильная, складная – мужики липли к ней как мухи на мед. До замужества.

– И дальше будут! Я свое наверстаю! – уверяла она себя, качая колыбель дочери. – Вот выйду из декрета, приведу  себя в порядок. И трепещи, губерния!

  Она вышла из декретного отпуска, когда Маринке исполнилось три года. И попала под серьезную проверку республиканского уровня. Справилась блестяще.

– Ну, Зинаида, – покачивал головой начальник отдела Михал Михалыч, – задала ты им жару! Теперь года три нос не сунут. Отдохнем. А тебя я, пожалуй, своим замом назначу. Толковая ты баба.

       Не назначил. Михалыча убрали через неделю – в проверке он оказался лишним человеком. А начальником отдела поставили Зинаиду.

 – Был звонок сверху, – многозначительно поднял указательный палец директор, - приказали принять меры. Принимаю. С завтрашнего дня ты вместо Михалыча. Принимай дела. А к осени направим на курсы. Чтоб уж наверняка. Справишься?

  

         И она справилась. Блеснула умом на курсах переподготовки, покорила начальство грамотным отчетом и пошла вверх по карьерной лестнице.

          Выглядела Зинаида на сто процентов с приличным хвостиком. Денег на себя не жалела. Цвела и пахла. Разъезжала по заграничным командировкам и отдыхала в лучших санаториях. Мужчины смотрели ей вслед с восхищением.

         Но близко подходить не решались.

– Слишком Вы, уважаемая, хороши, – делился впечатлениями подвыпивший хозяин приморского коттеджа, где Зина снимала комнату вместе с подругой. – Слишком независимы. И взгляд как рентген, пронзает насквозь. К тому интеллект налицо. Боится подобного сочетания наш брат. Стороной обходит, разве что в приличном подпитии…

– Вот еще! – дергала плечиком Зинаида. – Очень надо! Подпущу я к себе мужика в приличном подпитии! И потом я не спешу никуда.

 А годы шли. Зинаида все так же цвела и все также благоухала. Растила дочь. Терпела капризы стареющей матери. Радовалась профессиональным успехам. И обрастала поклонниками. На час. Максимум, на вечер.

   Мужчины воспринимали ее появление с энтузиазмом. Принимались настойчиво ухаживать. Не скупились на милые слова. Так много обещали взглядами. И убегали прочь при первой представившейся возможности.

 Порой это бесило. Иногда настраивало на философский лад. Но чаще ранило.

– Чего? Ну чего им не хватает? – делилась Зинаида проблемой с зеркалом в ванной. Больше делиться было не с кем – маму жалко, дочке рано, подругам стыдно. – И хороша. И упакована по полной программе. И свободна. И вредных привычек не имею, в конце концов…

     Отчего-то именно на вредных привычках она жалела себя больше всего. И даже поревывала, с опаской поглядывая на дверь – а вдруг мама с дочкой услышат? Те не слышали. Одна с возрастом теряла остроту слуха, у другой своих дел хоть отбавляй.

   

     За каждой неудачей следовал артналет: в срочном порядке обновлялся гардероб, парфюмерия, порой даже имижд. Отчаянно похорошевшая, помолодевшая, наполненная решимостью и верой в светлое будущее, Зинаида заходила на следующий виток. Пленяла, соблазняла, ослепляла…

     Чтобы снова засесть в ванной и мучить несчастное зеркало своими откровенностями.

      Летом прошлого года она выдала дочь замуж. Замечательная получилась свадьба! Много гостей, шикарная невеста, симпатичный жених, щедрое угощение, хорошая музыка. И она. Совершенная, до невозможности. Прекрасная,  до умопомрачения. Ослепительная, до ослепления, естественно.

– Вот это теща! – восхищались гости. – Не поймешь, кто из двух красавиц невеста.

– И что у меня за сватья! – не удержался от комплимента отец зятя, подкручивая седеющий ус и пробуя тёщины блины на второй день торжества. – Таких женщин в мире – раз, два – и обчелся. Смотрел бы и смотрел.

«Вот так всегда, – вздыхала про себя Зинаида, мило улыбаясь новым родственникам и подкладывая в тарелки новые порции блинчиков, – сто комплиментов в минуту, а взяться не за что».

       Неделей позже она оставила молодых на маму, взяла отпуск и отправилась с подругой на курорт. Решив для себя в сто первый раз: теперь или никогда. И оптимистично склонялась к «теперь». В чемодане ровной стопочкой лежали новенькие сарафаны, кокетливые маечки, соблазнительные топы и прочие неотразимые дамские штучки, пленяющие мужчин в один момент. В арсенале решительной охотницы значились также пять с половиной килограммов лишнего веса (со знаком минус, естественно), новая задорная стрижка от самого модного в городе парикмахера, наращенные ресницы…

– Зин, мне с тобой ехать даже страшно, – шептала в изумлении подруга, – что ты, а что я!

– Не боись, – улыбалась красавица, – и на твою долю охотники найдутся. Это же курорт! Там каждая бабёнка секс-бомба. Вот увидишь, к концу третьего дня от поклонников не будет отбоя. А если повезет, заберем кого-нибудь с собой. А что? Мы женщины свободные. Как теперь говорят, открытые для отношений. Вот увидишь!

  Пророчество сбылось. С точностью до дня. И Анечка возвращалась домой в положении возлюбленной. А Зина… Зине опять не повезло.

         Прорыдав полночи в пустой кровати (мама уехала на дачу к приятельнице, дочь с мужем пошли в гости), она поднялась с головной болью. От нечего делать записалась к врачу. Пожаловалась на все, на что вообще можно было пожаловаться. И услышала в ответ:

– Что Вы хотите? Возраст. Чем дальше в лес, тем сами понимаете…

На выходе из поликлиники она разорвала рецепт:

– Не дождетесь! Я еще себя покажу.  

  Потратила оставшиеся от отпуска деньги в недавно открывшемся бутике. И отчаянно захотела на работу – ну где еще она могла бы щегольнуть в новенькой блузочке? Блузочка была дивно хороша. А Зинаида в ней молодела лет на десять.

      Принарядилась, помчалась на работу:

– Ну, как тут у нас?

– Завал, – привычно отозвалась секретарша директора Оленька. – Зато Вы как всегда неотразимы. И как Вам это удается?

   «Завидует, что ли? – застучало молоточком в Зинином сознании. – Или намекает на возраст? Неприятная все же девица».Она натянуто улыбнулась, прошлась по коридорам, поймала несколько восхищенных мужских взглядов и заскучала.

 Более того, впала в депрессию. До самой осени. А там…

– Ма, у нас будет ребенок, – огорошила дочь дождливым ноябрьским вечером.

«Нашли время, – Зинаида покосилась на залитое дождем стекло. – Зима не за горами, а они… С ума все посходили, что ли?»

– Мам, ты где? – дочь энергично помахала перед ничего не выражающими глазами будущей бабушки расписной чашкой. – Я тебя обрадовать хотела. У нас весной будет мальчик. Ромочка.

– Почему Ромочка? – Зинаида наконец сфокусировала взгляд на самом дорогом в мире человеке. – И потом, я еще не готова стать бабушкой. Ты можешь меня представить в подобной роли?

– Ну, – не особенно огорчилась отсутствием радостных нот в мамином голосе дочь, – во-первых, раньше надо было предупреждать. А во-вторых, очень даже представляю: ты в льняной панаме держишь на руках эдакого розовощекого пузанчика. И он очень на тебя похож. Картинка впечатляет. Особенно панама.

– Кстати, почему именно панама? В жизни не носила.

– Ничего, придет время…

«Не дождетесь! – запротестовала Зинаида в глубине души. – Ну надо же! Родная дочь в бабки записывает. И панаму примеряет!»

    Депрессия развивалась на фоне хронических профессионально-семейных неурядиц. Зина сопротивлялась, как могла. Зачастила в косметический салон, требуя от врачей невозможного. Записалась на шейпинг, купила абонемент в бассейн. Похудела на три килограмма. Потом на пять поправилась.

    Прическа раздражала. Одежду невозможно было подобрать. По телевизору шли идиотские передачи. Сотрудники поражали своей тупостью и непробиваемостью. Погода не скупилась на пакости.  А мужики как на подбор оказывались козлами.

    Зима прошла в состоянии постоянного раздражения. На всех и все. Зинаида со страхом отмечала увеличивающийся живот дочери.

    Внук родился в начале июня. Раньше срока почти на месяц. Телефонный звонок заставил новоиспечённую бабушку на работе.  Она вздрогнула от неожиданности – кому взбрело в голову звонить в половине девятого? Возмутилась:

– Что у вас?

– …ова Зинаида Павловна? – прошамкали в трубке.

– Естественно, – ответила Зина, закипая от раздражения – кто еще мог ответить с ее персонального телефона?

– У Вас мальчик. Три двести. Поздравляю, – трубка захрюкала и разразилась короткими гудками.

– Что за черт? Какой мальчик? При чем здесь… – начала было Зинаида и замолчала. Вникла в проблему. Съежилась в рабочем кресле. Растерянно посмотрела по сторонам в поисках непонятно чего. – Но как же… рано ведь еще…

 Порылась в сумочке, выудила на свет мобильник. Потыкала пальцем в дисплей:

– Алик? Где Маринка? Как уже? А ты? А я?

 Подхватилась. И понеслась на всех парусах. У крыльца поймала такси. Долго и непонятно объясняла водителю куда ехать. Выскочила из машины, забыв рассчитаться. Принялась отбиваться от кинувшегося за ней шофера. С третьей попытки поняла, что к чему.

– Калинка в какой палате? – испугала своим вопросом дремлющую у окошка приемного покоя медсестру. – Халат дадите? Или так можно?

– Вы в своем уме, дамочка? – та быстро пришла в себя. – Какой халат? У нас роддом, а не профилакторий. Халатов не выдаем. Посетителей не пускаем. Деревьев-кустарников не разводим. Передачи строго по списку, там, на стенде все написано. С десяти до часу и с пяти до семи. У Вас все?

– А при чем тут кусты? – опешила Зинаида. – Мне к дочери нужно.

– А Вы про калину намедни спрашивали.

– Про Калинку. У Марины моей такая фамилия. Она сегодня родила. Час назад. А Вы, значит, не в курсе? У вас что, народ массами рожает? Что даже фамилии запомнить не в силах? Решаем, значит, демографическую проблему ударными темпами?

– Эй, дамочка, – очередь теряться пришла дежурной, – Вы чего кипятитесь? Я с ночной смены, между прочим! В голове туман, а  тут вы со своими наездами! Подумаешь, не поняла! Велика важность!

    Она уткнулась в лежащий на столе журнал, перечитала последние записи:

– Есть такая! И, правда, Калинка! Надо же! И каких только фамилий не начитаешься в нашем журнале! И птицы, и рыбы и даже насекомые. Представляете, прошлой зимой рожала девушка по фамилии…

– Меня не интересуют фамилии ваших рожениц. Мне нужно о дочери узнать. Как она там? Как мальчик? Когда их можно будет увидеть?

   Увидеть внука удалось к обеду. Маринка поднесла к окну крохотный кулек с глазками-щелочками и надутыми щеками. Дочь выглядела неплохо, младенца на расстоянии рассмотреть не удалось.

– Эка невидаль, – хмыкнула Зинаида, – дома рассмотрим.

  Всплеснула руками и помчалась на работу.

– Я тебе вечером позвоню! – прокричала она, оглядываясь на ходу. – И Алика пошлю с передачей. Скажешь только, что нужно привезти!

        В такси она поправила прическу, подкрасила губы, посмотрелась в зеркало:

– Да-а, видок у меня тот еще! Дети даром не даются. Особенно мальчики. Представляю, что нас ожидает в ближайшем будущем.

     Перспективы пугали. Вместо отпуска впереди замаячили суровые будни с младенцем на руках.

– Плакало мое лето! – объявила Зинаида секретарше директора и кивнула на дверь, ведущую в его кабинет. – На месте?

     Получить три дня за свой счет не потребовало особых усилий. И Зина полетела по магазинам. Следовало в срочном порядке приобрести детское приданое, провести в квартире генеральную уборку. И обустроить детскую.

– Кто как не я? – суетилась Зинаида, перетаскивая диван в гостиную. – Не маму же с дачи вызывать? Себе дороже! Не будешь знать, за кем ухаживать. Нет уж! Пускай пару дней поживет в неведении! Невелика радость!

      Нет, она не была такой черствой и бессердечной. Просто немножко устала. И очень боялась похоронить свою независимость на дне тазика с замоченными пеленками. Ведь еще совсем недавно, лет пять назад мысленно примеряла к себе и свадебное платье, и банкет в ресторане и даже декретный отпуск.

– А что? – придирчиво рассматривая себя в зеркале, вопрошала она. – Немного поздно, но здоровьем меня Бог не обидел, силой тоже. Вполне, так сказать, соответствую! И будет новый муж носить меня с сыночком на руках!

        Ей казалось что будет именно сын. Младшенький. Домашний любимец. А теперь… теперь был лишь внук. И никаких надежд на собственную новую семью.

       Конец мечтам и планам. Пока малыш вырастет, она станет настоящей бабкой! В отчаянии Зина решилась на последний в сезоне променад. Пригласила приятельницу, навела марафет и отправилась в ресторан.

– Хоть крохотный кусочек счастья, но урву! – решила она. – А там как карта ляжет.

          Три танца прошли на ура. Молодящийся мужчинка в милой лысинке и огромном,  дурацкой расцветки  галстуке даже отважился попросить телефончик.

– Есть контакт! – ликовала уставшая от ожидания душа. – А вот, кажется, еще один…

    К концу вечера она была пьяна и счастлива: в скверике у ресторана терпеливо дожидались продолжения отношений целых три «танкиста». Так, ничего особенного – все тот же лысый в галстуке, худосочный старикашка-профессор  и отставной майор с громким командным голосом и неприятным запахом изо рта.

      Подруга была усажена в такси и отправлена восвояси. Зинаида нервно прохаживалась по площадке перед запасным выходом, мучительно выбирая меньшее из трёх зол. Недостатки кавалеров игнорировала: в её-то положении на подобные мелочи не следует обращать внимания. Всё вполне исправимо. А вот как быть с плюсами?

   У счастливого обладателя идиотского галстука имелся дом в деревне. Профессор нёс на своих плечах тяжесть забот о престарелых родителях. А майор хвастался сумасшедшим количеством наловленной рыбы.

      Так кого же выбрать? Или дать шанс всем троим?

      Из глубины раздумий она не сразу услышала тревожный звонок телефона.

– Что там у нас? Как выписывают? Зачем выписывают? Боже! А кроватку я так и не купила! Коврик не выстирала. И пол в детской, наверное, еще не высох. Нужно в срочном порядке открывать окно!  Нет, только не утром! Мариночка, девочка моя, ты не потерпишь до обеда? Алик сам тебя заберет, а я мигом домой. Я успею!

           Зинаида помчалась к гардеробу за плащом. И усаживаясь в такси, вспомнила об оставшихся в сквере кандидатах на ее руку и сердце.

– Какие могут быть кавалеры? – проворчала просыпающаяся в недрах сознания совесть. – Ты бабушка, бабушка. Бабушка!

– А может, и правда, оставить их в покое?

– Вы о чем? – обернулся таксист.

      В ответ она лишь махнула рукой – ну что тут скажешь?

        Ромочка рос болезненным и капризным.

– И сколько я могу с ним мучиться? – ворчала дочь, в очередной раз возвращаясь из поликлиники. – Никакой личной жизни. Одни слезы и сопли. Так и с ума сойти недалеко!

– Какие тут слезы? – возмущалась прабабушка, тетешкая правнука. – Тут радость сплошная! Вон, какой бутуз растёт! И потом, ни тебе пеленок, ни бутылочек из молочной кухни! Открыл крышечку, сунул сосочку – и на тебе завтрак! Вытащил памперс, протер попку салфеткой – порядок! Кабы в мое время такая роскошь была, я б Зинаиде сестёр-братьев с дюжину нарожала!

– Бабуля, а может, ты за меня в декрете годик-другой посидишь? – спросила Маринка. – С такими-то условиями?

– Я-то вряд ли, – хитро прищурилась бабушка, – а вот мать уговорить можно.

– Мам, а что? Возьми на себя Ромку! Справишься! Он тебя вон как любит. И слушается с первого слова. Мне повышение предложили. Мы с Ленькой тебе помогать будем. Давай, а?

– Да ведь у меня собственный годовой баланс на носу! И потом… – начала было оправдываться Зинаида, и остановилась, пораженная внезапно пришедшей мыслью. Ей элементарно захотелось уйти в отпуск!

     И вплотную заняться любимым с некоторых пор внуком. Следить за каждым шагом, каждым взглядом. Кормить из бутылочки, придерживая своей рукой крохотную ладошку. Укачивать на руках. Рассказывать стишки и прибаутки. Купать. Взвешивать. Выгуливать. Воспитывать...

    Просыпаться не по будильнику, а по зову любимого чада. Часами болтать с подружками по телефону. Неторопливо готовить обед и ужин своим домочадцам. И не зависеть от состояния накопившейся отчетной документации.

– Старею, видимо, – огорчилась она, – о мужчинах и думать забыла. Теперь вот еще и это странное предложение. Надо бы отказаться…

      И согласилась. Оформилась на удивление быстро. И закрутилась в угаре домашних дел. С возвратившимся из дальних стран энтузиазмом.

       С неимоверной легкостью носилась вверх и вниз по лестнице с малышом на руках и коляской под мышкой. Терпеливо высиживала в очереди к врачу. С удовольствием стряпала полузабытые домашние деликатесы. Вязала внуку носки и тапочки. Вдруг взялась за давнишнюю вышивку салфеток.

         Полюбила неспешные прогулки по старому парку.

         Забросила элегантные костюмы. Перестала краситься. Коротко постриглась. Сменила брюки на удобные джинсы, а туфельки на каблуке на мягкие кроссовки. Перестала обращать внимание на собственные недостатки. Распрощалась с диетами. Слегка поправилась.

         И почувствовала себя свободной. От условностей, суеты, непонятных обязанностей.

 Словом, вошла во вкус новой жизни. Открылась для новой любви. К самому лучшему из мужчин!

– Не разрешите присесть?

       Зинаида подняла глаза: рядом стояла двойная коляска, чуть поодаль симпатичный пожилой мужчина. Приятное приложение к транспортному средству.

– В прежней жизни я бы точно запала на этого симпатягу, а теперь… – Зинаида небрежно кивнула в сторону вопроса. – Присаживайтесь, места всем хватит, правда, Ромочка?

      Деловито жующий печенюшку внук важно кивнул и наклонился, чтобы рассмотреть обитателей коляски.

– У нас две девочки, – мужчина сел рядом и развернул коляску к малышу, – Анечка и Танечка. Мы умницы, красавицы. Нам почти годик. А тебя как зовут?

– А нас зовут Рома, – ответила за внука бабушка и протянула малышу новое печенье.

– Вот и познакомились, – засмеялся мужчина. –  Надо же! Еще год назад эта встреча происходила бы совершенно иначе. Рядом такая женщина, а я, болван, даже не удосужился представиться!

– Не берите в голову! В нашем возрасте можно обходить стороной условности. Зина.

– Имя у Вас какое замечательное! Редкое. И благозвучное… Как звоночек… И сама Вы такая располагающая к себе, неординарная. Настоящая женщина!

       Зина благодарно улыбнулась: «Надо же! В кои-то веки дождалась комплимента. И что? Ни тебе ответного кокетства. Ни лживых возражений. Ни возбуждения. Абсолютно никакой реакции. Кроме человеческой благодарности. Что это? Климакс? Или одичание, связанное с декретом? Упаси Боже!»

      Мужчина успел представиться, посетовал на занятость дочери, признался в любви к внучкам. И предложил встречаться в парке по утрам:

– Будет с кем поговорить, я, знаете ли, к старости становлюсь болтливым сверх всякой меры. Мои осуждают эту маленькую слабость. А с посторонним человеком поговорить часок-другой – одно удовольствие! Будем вместе?

– Будем, Антон Ильич, будем!

– Можно просто Антон. Идет?

– Такому мужчине и отказать? До встречи, Антон!

– До встречи.

        День спустя у Зинаиды нашелся свободный час на личные дела. И она не теряла времени зря: забежала к подружке на чашку чая, к участковому терапевту за рецептом, купила Ромочке симпатичную шапочку и попала к знакомому мастеру в салон красоты.

– Сколько лет, сколько зим, Зинаида Павловна! А Вы все молодеете!

– Бог с Вами, Эдик! Смотреть страшно!

– Напротив! Это раньше на Вас страшно было смотреть – не женщина – комок достоинств! Даже наши клиенты посматривали на этакое совершенство с опаской. А теперь – теперь Вы нормальная женщина. В меру симпатичная, в меру обаятельная. Вызывающая интерес. Не верите? А вот взгляните на мужчину напротив – глаз не сводит. С самого Вашего прихода. А Вы сомневаетесь! Что будем делать сегодня?

        Зинаида попросила постричь коротко, помелировать слегка, уложить задорно.

– Раз все у меня в порядке, не будем особенно мудрить. Оставим все как есть, только обновим немножко. Идет? – и подмигнула незнакомцу в зеркале.

        Тот смутился и перевел взгляд на своего мастера.

«Мама дорогая! – восхитилась Зинаида. – Они еще и смущаться не разучились!»

      Дернула плечиком и закрыла глаза, отдавшись на откуп мастеру.

      Результатом работы Эдика она осталась довольна. Лаконично, энергично и стильно. Вполне подходит к полюбившемуся за последнее время пушистому свитеру и джинсам.

 Расплатилась. Поблагодарила. Приняла как должное пару комплиментов. Ответила тем же. И вышла на залитую весенним солнышком площадь.

           Город наполнился светом, запахами пробуждающихся растений и ожиданием. Солнце играло льдинками в лужах, слепило глаза, пригревало по-весеннему.

– Весна скоро, – услышала Зинаида за спиной. И обернулась.

   Так и есть! Смущающийся незнакомец из парикмахерской. Значит, дожидался? Подумаешь! Не он первый. Не он, надо надеяться, последний.

– Сергей.

Она ограничилась банальным:

– Зина.

– Очень приятно. Имя Вам очень идет. Нестандартное, как и Вы. Яркое. Незабываемое. Я не покажусь Вам чересчур настойчивым, если приглашу Вас на чашечку кофе? Здесь за углом есть чудесное кафе. С изумительными пирожными.

       После кафе они договорились пойти в театр на премьеру.

– Я позвоню?

– Конечно, Сергей! Я буду рада Вашему звонку. Не пропадайте надолго!

– Теперь ни за что. Даже не надейтесь!

       Весна выдалась теплой и солнечной. К середине апреля зацвели тюльпаны и дикий миндаль. Ромочка пытался делать первые шаги. А Зина с удовольствием следила за развитием отношений с Антоном и Сергеем.

      Первый отважился на приглашение новой знакомой с внуком к себе на дачу.

– Два дня вы проведете, словно в сказке! – обещал он. – Удивительная природа, дом из натурального дерева, настоящая русская баня, родниковая вода.

       И она согласилась.

      Поездка удалась. И участок, и лес за периметром, и баня, и родник, и хранящиеся в погребе домашние заготовки стоили повышенного внимания. Дети, убаюканные свежим спали вдвое больше обычного, хорошее кушали, тихо играли в огромном манеже, поставленном в самом центре гостиной.  Вечер у камина подарил  душе тепло и покой. Дружеская беседа придала уверенности в себе, добавила хорошего настроения. Хотелось петь и совершать глупости. В сердце распускались  ландыши и пионы. Пели птицы. Порхали бабочки.

       Утром Зинаида отважилась на пельмени, которых не лепила лет двадцать.

– Да Вы и повариха отменная! – оценил старания Антон Ильич. – Ну что за женщина! Кладезь всевозможных благ! Может, нам стоит завязать роман?

– Шутите или выдвигаете предложение?

– Какие могут быть шутки!

      Возвращаться в город не хотелось. Казалось, в удивительно теплой атмосфере загородного домика оставалось нечто жизненно важное. Неоспоримо ценное. Нуждающееся в заботе. Требующее личного присутствия.  

       И тут в мобильном телефоне заиграла особенная мелодия.

«Надо же, как не вовремя!» – Зинаида покосилась Антона и коротко ответила: – Да?

– Я достал билеты! – голос в трубке вибрировал от радости. – Мы идем на Шекспира! Сегодня в семь! Я заеду?

       Зина покосилась на часы – до начал спектакля оставалось три с половиной часа. Отлично! Она везде успевает! И не надо никому ничего объяснять.

     Дома она приняла ванну. Уселась у зеркала. Взяла в руки косметичку.

 Стоит ли? Кажется, пока она нравится и без косметики. Или…

– Нет, не буду чересчур усердствовать. Успеется. Еще отпугну своей неотразимостью. Разве что немного туши.   Странно, ноль усилий, минимум стараний, а на кону два потенциальных кавалера! Причем, вполне соответствующих.  Даже не знаю, на ком остановить свое внимание. Кого предпочесть. Или оставить двоих. Пока.

  А не слишком ли я жадничаю? А! Ладно, не будем торопить события. Поживем, увидим. Времени у меня вагон и маленькая тележка. Отчего бы не растянуть удовольствие?

  До конца декретного отпуска оставался год и четыре месяца.